Хотя было лето, Соня и ее отец продолжали жить в комнате в доме – сарай, давно покосившийся, прошедшей зимой не выдержал нагрузки снега и завалился набок, как будто прилегший отдохнуть путник. Отец не так давно оправился от удара, но волочил ногу, да и рука одна почти не действовала. Некому было сарай поправить. Переехать было некуда, пришлось отказаться от дачников, хотя это было трудное решение, денег не хватало катастрофически – работала только Соня.
Отец опять начал выпивать, всего-то на полгода напугал его инсульт, а теперь все по новой, только не на зарплату, а на мизерную пенсию и на отнятые у дочери деньги.
Мама три года назад ушла туда, где, как надеялась Соня, много солнца, красивых лугов и добрых душ. Остались они с отцом, Константином Кулешовым, вдвоем.
Раньше он бил лишь жену, дочку совсем не замечал, только если попадалась под ноги. Теперь же, когда Соня выросла и начала донашивать мамины платья, застиранные, но бережно сохраненные и аккуратно, почти незаметно заштопанные, а матери не стало, повадился и на дочь поднимать руку Константин.
После смерти матери и инсульта отца пришлось Соне бросить школу и окунуться в трудовую деятельность. Она работала уборщицей и в санатории «Северная Ривьера», и в детской библиотеке, в той, что на проспекте Ленина рядом с отделением милиции. В библиотеке после уборки пристрастилась она к чтению, уходя в красивые выдуманные мира и забываясь, отгораживалась на время от окружающего.
Хотя и называл отец Соню исключительно дурой, она не была дурой, скорее, как считали остальные – «не от мира сего». Замкнутая, без друзей и подруг, если не считать Ленку Ропшину, с которой они учились в одном классе и даже изредка проводили вместе свободное время. Но даже Ленка не понимала иногда вырывающиеся у Сони объяснения по поводу того, в каком виде и цвете ей иногда представляется окружающий мир.
Поэтому, если бы кто-нибудь увидел ее в тот день в обществе приятного молодого человека, то начал бы протирать свои глаза, не веря им.
Но так получилось, что прониклась Соня доверием к новому знакомому с первой секунды, таким он показался ей основательным, надежным, да к тому же он явился откуда-то из далекого неведомого мира, где есть полярная ночь и полярный день, где работают и живут сказочной жизнью совсем другие, отважные и благородные люди.
Верила Соня, что мир этих людей не окрашен в серо-мертвенный цвет мерзости и грязи.
Приготовив обед и подав его в комнату, где за столом уже сидел еще трезвый и потому злющий отец, открыла шкаф, выбрать наиболее новое платье.
– Куда намылилась, сучка?
– Гулять.
– Я тебе сейчас погуляю! – угрожающе поднял он свой костыль. – Деньги проматывать!
Не слушая, она вынула платье и ушла к себе за ширму, разделявшую комнату на родительскую и детскую половины. Отец занялся едой и отвлекся от дочери, она успела переодеться и выскользнуть на улицу. Во дворе никого не было. Присела на лавочку.
Олег появился с букетом цветов, розы, это почти как шиповник, который растет на прибрежном песке и вдоль шоссе, но краше и стройнее. Щеки Сони зарделись ярким румянцем.
Выйдя со двора мимо колодца, повернули налево, через мост, через территорию «Ленинградца», перешли шоссе, вошли в «Северную Ривьеру» и через нее на залив.
Гуляли долго, Олег красиво рассказывал про свой город, про людей, про какие-то свои увлекательные приключения.
