Очевидно, после того, как лестница "шевельнулась", Гаврюша потерял последнюю точку опоры и сорвался "солдатиком с головкой вниз" в колодец, образованный неаккуратно набросанными коробками.
– Кажись, какой-то стон… – Сергей неуверенно указывает на предполагаемое место источника звука.
– Непонятно… – задумчиво произнёс крепыш, идентифицированный мною, как начальник.
– Да, этот дурак, каким-то образом провалился на самое дно! – наконец, догадался Лысый.
–Нн-оо… Эт-то невозможно! – заикаясь, проговорил Сергей.
– Гаврюша может всё! Растаскиваем кучу! Живо! – начальник пришёл в себя.
– По-хорошему, этого "друга" следовало бы немножко там попридержать… – ворчит Лысый, но раскидывать коробки не перестаёт.
– Быстрее, быстрее! – начальник подгоняет сотрудников, но на помощь не спешит.
Завал в лихорадочном темпе ликвидирован. Видна ниша, в которой вниз головой с вытянутыми вдоль тела руками "стоит" Гаврюша и постанывает. Видна красноречивая трёхметровая глубина "колодца", на дне которого оказался, приземлившийся на голову, страдалец. Это расстояние он преодолел, словно торпеда, вылетевшая из пускового аппарата подводной лодки. "Спасатели" застыли в изумлении. Я же с самого начала спасательной операции, как открыл рот, так и не могу его закрыть в восхищении от разворачивающейся передо мной сцены.
– Если кому скажешь – не поверят… – Сергей в полной растерянности от увиденного феномена и не знает: то ли плакать, то ли смеяться.
– Да-а-а, уж… – задумчиво протягивает молодой парень в очках.
Очухавшись от первоначального шока, ребята бросились выколупывать Гаврюшу из образовавшегося "пенала" и переворачивать его на ноги. Бардовое от натуги, выпачканное в потной пыли и выражающее вселенские муки, перекошенное от головной боли, лицо Гаврюши с закрытыми глазами, казалось, ему не принадлежит. То, что он ещё немного живой выдаёт только тихий стон сквозь плотно сжатые губы.
– Крови нет? Сажай его на коробку… Да, не на эту! Передавит лампочки – и тогда для него точно наступит вафларамеевская ночь! – начальник интонационно пытается выразить своё соболезнование. Чувствуется, что он тоже потрясён увиденным.
–Варфоломеевская… – в надежде принять участие в общем разговоре, поправил я крепыша, но был прогнозируемо проигнорирован.
Сидящий на коробке Гаврюша держится за голову обеими руками и тихонько стонет, постепенно оживает и приходит в себя. Все участники спасательной операции полукругом обступили пострадавшего и соболезнуют, как могут.
– Да-а-а… – снова протянул парень в очках.
– Ко всему был готов, но такое… Честно, не ожидал… – с восхищением в голосе от увиденного кошмара проговорил Лысый.
Определённым усилием воли мне всё же удалось закрыть открытый в удивлении рот. Время для знакомства с сотрудниками ещё явно не наступило. Нужна пауза, чтобы переварить полученные впечатления, переосмыслить текущую повестку дня, подумать о бренности бытия… Должна же, в конце-то концов, пройти эта взбудораженность, какая-то болезненная!
Какой интересный получается у меня первый рабочий день! Я ещё не успел устроиться… Не успел даже дойти до того места, где устраивают на работу, как посыпались приключения, одно другого занимательнее! Самое время задуматься, а потяну ли я такой напряжённый в эмоциональном плане график… Надеюсь, что сегодня просто такой день выдался… Чтобы я его навсегда запомнил, как нечто судьбоносное и неординарное.
