– Я сам обожаю иллюзион. Это было единственное развлечение в моём долгом заключении на складе.
– А какие фильмы смотришь? – спросил Артур.
– Я сам сочиняю себе фильмы.
– Ух ты! Так ты ещё и режиссёр. И что происходит в твоих фильмах?
– Если коротко, я становлюсь сэйном десятого уровня и общаюсь с ВеРа напрямую.
– От скромности ты не умрёшь, – заявил Паскаль. – Может быть, ты ещё ему советы даёшь?
Роджер засмущался и подтвердил:
– Мне есть, что Ему посоветовать.
– А не является ли это оскорблением Великого? – прищурился Паскаль. – Нужны ли Ему твои советы?
– Может быть, и не нужны, – на мгновенье загрустил Роджер и тут же улыбнулся. – Но, как у вас говорят, – мечтать не вредно.
– Роджер, – подключился к разговору Андрон, – а как у вас дела со свободой воли?
– Нормально, – ответил Роджер. – Я свободен в пределах разумного.
– Это как? – не понял Андрон.
– Я свободен сейчас пойти направо или налево. Но если мой долг требует идти налево, я пойду туда.
– Твой долг? – задумался Андрон. – А в чём заключается твой долг?
– Служение Великому, – коротко и ясно ответил Роджер.
– Значит, ты не свободен, – сделал заключение Андрон.
– Свобода личности неизбежно ограничена в обществе, – резонно заметил Судья. – Например, моя свобода ограничена требованием соблюдать вашу свободу.
– Значит, абсолютно свободен может быть только Робинзон, – задумался Паскаль. – До тех пор, пока он не нашёл Пятницу.
Вечером Роджер устроил общий иллюзион. Все собрались во дворе, разлеглись на травке и началось приключение.
Сначала был полёт на воздушном шаре высоко над землёй. Ева вцепилась в канат и смотрела вниз с восторгом и ужасом. Хозяин держал её за руку и отпихивал Маркуса, которому тоже не терпелось взглянуть вниз, на плывущие под ними зелёные поля и реки.
Потом было плавание на пиратской шхуне в грозу. Сверкала молния, гремел гром, ветер дул завывая. Матросы спускали тяжёлые паруса, пропитанные морской солью. Паскаль в пиратской бандане, с саблей на боку, отдавал команды, играя капитана Джека Воробья. Андрон, как заправский боцман, свистел в свисток. Было шумно, страшно и весело.
Закончилась морская буря, начался рыцарский турнир. Весёлый Роджер посадил на коней Писателя и Поэта. На Писателе были тяжёлые кованные латы, и огромный шлем с забралом, из которого он выглядывал в мир, как испуганный кролик. На Поэте была более лёгкая амуниция в стиле Дон Кихота. В руке он держал лёгкое деревянное копьё. Раздался гонг, и кони понеслись навстречу друг другу. Все усилия Писателя были направлены только на то, чтобы удержаться в седле и не рухнуть с грохотом на землю. Про тяжёлый меч, висевший у него на боку, он даже не вспомнил. Но это ему не помогло. Поэт Дон Кихот задел копьём его щит, и Писатель, неуклюже раскинув руки, полетел с коня вниз. Поражённые зрители привстали с трибун. Ева даже сказала – «ой»!
Андрон, как маршал турнира, побежал к поверженному и помог ему встать. Писатель стоял покачиваясь, бессмысленно озираясь вокруг, его шлем валялся на траве.
Адам, в пурпурной королевской мантии, поднялся со скамьи и хлопнул в ладоши.
– Ну, всё! Роджер, иллюзион стоп!
Все шумно поднялись с травы и стали обсуждать увиденное. Ева была в восторге. Писатель ощупывал себя со всех сторон, пытаясь обнаружить синяки после падения с лошади. Не обнаружив таковых, он уже гордо взглянул вокруг и заявил:
– Хочется сказать что-нибудь гомеровским гекзаметром. Как Феникс возродился я из праха!
