– Около двух миллиардов, кажется? – неуверенно ответил Декс, идя по аллее.
– А было восемь… Эта война унесла жизней больше, чем любая «мировая война», о которых горевали когда-то люди. И, вряд ли, даже общая сумма погибших в войнах за тысячелетия существования человечества сравнится с потерями в этой войне. Скажи мне, Декстер, можно ли любить правителя, по чьей вине погибло столько душ? – Себастьян вопросительно взглянул на Декстера. – Люди чаще шли за Хоуками, лишь потому, что они не оставляли им выбора. Алексис своей железной рукой принимал решения, которые многие оспаривали, и с которыми многие не соглашались. Мария убеждала нас в правильности пути, а тех, кто отказывался подчиняться властным жестом истребляла… – Себастьян нахмурился и остановился, смотря куда-то в пустоту. – Пожалуй, вряд ли их вообще хоть кто-то мог понять при жизни. Для всего мира они стали олицетворением жестокости, ненависти и тирании. Но почему же я ими восхищаюсь и восхищались мои родители, спросишь ты? – Декстер согласно кивнул, у него и правда назрел такой вопрос, а Себастьян жестом предложил продолжить прогулку.
– Старый мир, – кивнул мужчина. – родители говорили мне о нем. Он был разобщен и подчинен власти тех, кого не волновало будущее. Войну от того и назвали “Священной”. Хоук считал, что лучше пожертвовать множеством, ради сохранения человечества, чем позволить людям самим себя уничтожить. Человечество уверенно шло к своему собственному истреблению. Мы так отравили свою планету, что она начинала медленно убивать нас самих, – Себастьян подкреплял свои слова жестами, сжимая кулаки и сотрясая ими. – Да и сами люди это делали, а ведь мы один вид! Один народ! Скажи мне, Декстер, можешь ли ты себе представить, чтобы люди, убивали друг друга из-за цвета кожи? Из-за другого языка? Или из-за другого имени у божества?
Декстер удивленно покачал головой. Нет, такое было для него удивительным. Нынешний мир сплошь состоял из смешения всех культур и народов, и Декстеру было бы странным обвинить или поднять руку на соседа, за то, что он чем-то отличается от него самого. Они все были едины, один мир, один народ.
– Но хуже всего стало, – продолжал старик. – когда войны стали происходить не за идеи, а за банальные ресурсы. Государства заботились лишь о себе, о своей мелкой группе людей и им было плевать, что другие государства голодали, или были лишены каких-то ресурсов. А деньги? Деньги подчинили умы людей. Мировое сообщество жило по правилу максимума прибыли, и никого не волновало, к чему это может привести. Голод? Безработица? Падение нравов? Экологические катастрофы? Никому не было дела до этого. Всех волновал лишь свой кошелек. Представь, Декстер, хотел бы ты жить в таком мире? А решения Хоуков, порой жестокие, порой ужасные, в конце концов оправдывали себя. Казалось, что только они смотрят далеко в будущее и видят, к чему приведет каждое решение, каждый поступок, – Себастьян остановился. – Вот почему я восхищаюсь ими. Хоть нам и пришлось принести великую жертву. Благодаря им, у нас теперь есть будущее. Новое и светлое!
Они продолжили прогулку и свернули влево на аллейку, ведущую по дуге, обратно к беседке.
– Пожалуй, это все что я бы хотел сказать, – продолжил Себастьян. – мне хочется верить, что я сумел донести свою мысль до вас, молодой человек. Хотя, я могу излагать все слишком быстро и сумбурно, – он засмеялся, и Август с Дексом слегка улыбнулись. – Давайте теперь, когда мне, как я надеюсь, удалось немного изменить наше печальное настроение, на радостные надежды на наше светлое будущее, можно поговорить о ваших успехах.
