– Насчет осени пока ничего неизвестно. Возможно, мы справимся и за три месяца – в июле буду в Питере. А вот раньше увидеться нам не удастся.
– Как! Почему? Ты что, не приедешь?
– Представляешь, наша Клара вчера умудрилась выбить палец на правой руке. Она, видите ли, в волейбол решила поиграть… Ну и доигралась. Мне теперь приходится вместо нее все оставшиеся документы собирать – разрешения, письма, запросы из музея. Думал на пару дней вырваться к тебе, но, увы. И потом, у Штольца обстоятельства складываются так, что он может уехать или сейчас, или никогда. В общем, торопит нас, подгоняет, так что заехать к вам с дочкой я никак не могу. Прости.
Марина так расстроилась, что чуть не разревелась. Вот тебе и, пожалуйста, все хорошее кончается в самый неподходящий момент. Ждала его, ждала, а он и приехать не смог. Помолчав мгновение, Марина все же сдержалась, не дала волю чувствам.
– А как в Китае со связью? Дозвониться до тебя можно будет?
– Не могу сказать точно. В городе-то, конечно, без проблем, а вот в горах, возможно, и нет связи. Я уточню у Клары и тебе перезвоню. А сейчас мне уже пора ехать за ней. Чус!
Нажав на отбой, Марина уткнулась головой в подушку.
…Открыв дверь своим ключом, Галина Алексеевна удивилась необыкновенной тишине, царящей в квартире. Обычно у Марины в комнате играет музыка, телевизор надрывается, компьютер включен, а сегодня такая непривычная для этого времени суток тишина. Пальто на вешалке, сапоги любимые на месте…
Галина Алексеевна заглянула в комнату к дочери. Марина, свернувшись калачиком, спала с телефонной трубкой в руке.
«Наверное, Гюнтер звонил, – подумала она, накрывая дочь пледом, – скорее бы уж приезжал, а то совсем девочка моя извелась».
Положение, в котором сейчас находилась Марина, было, прямо сказать, незавидным. Гюнтер – парень неплохой, заботливый. Деньги присылает регулярно, подарки привозит, но появляется, как ясно солнышко – на несколько дней. Разве это семья? И потом, Маринке – уже за тридцать, незамужняя, беременная женщина. Чему уж тут радоваться? Во двор уж и выходить не хочется – местные бабульки так и поджидают, чтобы спросить, когда дочка замуж за иностранца выходит? А как живот заметят, так и вообще проходу не будет…
Она тихонько вытащила телефонную трубку из руки Марины, прошла на кухню, плотно прикрыв за собой дверь, и набрала номер Наташи Истоминой – школьной подруги дочери.
Наташа работала в серьезной фирме, была счастлива в браке, растила славного сынишку Кирилла[2]. Она была самой близкой подругой Марины. И хоть в последнее время виделись они все реже и реже, Галина Алексеевна всегда звонила Наталье, когда ей нужно было повлиять на дочь. Вот и теперь она надеялась на то, что Наташа сможет как-нибудь развлечь подругу.
– Наташенька, здравствуй, голубушка! Это тетя Галя. Как поживаешь?
– Здравствуйте, тетя Галя! Сто лет вас не слышала и не видела. Что-нибудь случилось? С Маринкой все в порядке?
– Слава богу, все в норме, только тоскует моя доча по бюргеру своему. Сейчас с работы пришла, а Маринка спит с трубкой в руке. От каждого звонка телефонного подпрыгивает, все ждет его, ждет, а он все не едет и не едет. В гости хочу тебя зазвать, хотя бы на часок. Отвлеки ты ее как-нибудь от этого вечного ожидания. А то прямо свет клином сошелся на этом Гюнтере.
– Ой, обязательно приеду. Сегодня у нас вторник… Так, в четверг у меня встреча на выезде, так что закончу я часика в три и сразу к вам. Точно, тетя Галя, в четверг приеду. С вас пирог с брусникой.
