Родители работали врачами в одной из африканских стран. В официальных документах значилось, что они погибли во время исполнения служебного долга. На самом деле, судя по рассказам бабули, неожиданно между местными племенами произошел какой-то конфликт. Все иностранцы успели быстро эвакуироваться, советское же правительство медлило с принятием решения, и к тому времени, когда оно было принято и дошло до посольства, госпиталь со всеми больными и врачами был уничтожен. Осталось лишь несколько случайно спасшихся свидетелей.
Вот так Аня и осталась в четыре года сиротой. Она не понимала, что происходит с бабушкой и дедушкой, который внезапно слег, долго болел, а позже умер в больнице. Но когда выросла, то узнала почему. Дед так и не смог себе простить, что, поддавшись на уговоры зятя и единственной дочери, используя свои связи и положение, способствовал тому, что они уехали работать в далекую африканскую страну.
Аня с бабулей, которую звала просто Асей, остались одни в большой сталинской квартире в центре Минска. Впрочем, в детстве она не чувствовала себя одинокой, возможно, потому, что постоянно находилась под опекой бабушки, у которой, кроме внучки, никого не осталось.
Они всегда отдыхали в хороших санаториях, персональная пенсия позволяла им вести достойный образ жизни, а известность умершего деда в партийных кругах помогала решать многие другие вопросы. Их приглашали в гости старые друзья. Аня без проблем поступила в одну из лучших школ в городе. И только, когда пришла первая любовь и приходилось плакать по ночам в подушку, вот тогда она стала ощущать острую тоску по рано ушедшим родителям.
Порой плач переходил в безутешные рыдания: что поделаешь, переходный возраст. Но, стараясь не расстраивать бабушку, которой и так было тяжело, Аня редко делилась с ней своими переживаниями…
Углубившись в воспоминания, она не сразу услышала, как за спиной открылась дверь.
– До свидания, Анна. Надеюсь, завтра мы еще увидимся. До свидания, господин Крылов. – Роберт пожал Косте руку и скрылся за дверью.
– Ура! – вполголоса воскликнул тот, подбежал к Анне и, попытавшись обнять ее в порыве радости, неловко опрокинул чашку с горячим кофе.
Она едва успела увернуться. Но брызги все равно разлетелись в разные стороны.
– Да черт с ней, – сказал он, не обращая внимания на Анну, которая старалась скрыть следы пролитого кофе на блузке. – Мы еще не победили, но мы сделали то, о чем я даже не мог мечтать. Мы в числе кандидатов на новый проект. Слушай, выпишу кадровику премию. Где он тебя откопал?
– Угу, вы же его четыре дня назад вместе со мной уволили, – пробурчала она, все еще занятая блузкой.
– Да Хвостова никто никогда уволить не сможет! – Костя рассмеялся. – Он из категории непотопляемых. Я ему намекнул как-то об увольнении, так он сразу с сердечным приступом в больницу угодил. Я же прекрасно знаю, что, прежде чем ко мне зайти, он у всех осведомится, в каком настроении сегодня шеф.
– Да уж, у шефа широкий спектр настроений. Спасибо, что подсказали, как к вам в кабинет заходить.
– Ну, уж вам сердечный приступ не грозит, – в тон ей ответил он. И добавил: – А вот после общения с вами его заиметь можно.
– Это почему же? – искренне удивилась Анна.
– Преобладание наглости в сочетании с умением добиться результата.
– С кем поведешься – от того и наберешься, – не задумываясь, отпарировала осмелевшая Анна.
