Кто все эти люди? Зачем они здесь? Коллеги, соседи, какая-то восьмиюродная сестра, притащившая свои пухлые телеса из Белгорода. Вот пожрёт после похорон, получит слюнявчик на память и пусть мотает обратно – у меня не ночлежка. Они ведь даже не знают Бабаню, не представляют, какой она была! Даже мама не знает…
А моя Бабаня так любила солнце! И арбузы!.. А ещё – «Трое из Простоквашино»! Я всегда знала, в какой момент поставить этот мультфильм, чтобы она подобрела. И ещё Бабаня очень любила птиц! Ох, она бы мне и всыпала по первое число только за одну мимолётную мысль о рогатке. Мне так жаль, что она не знала других своих внучек!.. Я уверена, она бы тоже их полюбила. Особенно Стефанию, ведь малышка Стеф тоже любит птиц… и зверей… Она у нас вообще всех любит.
Моя пятая точка снова ощущает вибрацию придавленного карманом телефона, и на сей раз долгую – кто-то звонит. Номер незнакомый, но я принимаю вызов.
– Добрый день, – сухой мужской голос.
Да ни хрена он не добрый, дядь…
– Здравствуйте, – моё ласковое приветствие можно на хлеб намазывать.
– Э-э… да! Я Вам звоню по объявлению насчёт квартиры на Боровской…
– И почему я не удивлена! – у меня выходит несколько громче, чем приличествует обстановке, но я продолжаю заигрывать с потенциальным клиентом: – Почему-то все вдруг захотели на Боровскую! Кажется, я чего-то не знаю…
Я, например, не знаю, какой идиот, наконец, купит эту чёртову квартиру!
Мужик, очарованный то ли информацией, то ли интонацией начинает забрасывать меня вопросами. Но заинтересовала я не только его. Вся траурная компания дружно и укоризненно вытаращилась на меня.
Что уставились? Усопшая мне денег в наследство не оставила! И работа сама не сделается!
Даже мамочка меня заметила и округлила заплаканные глаза. Кажется, она в шоке… Машу ей рукой на случай, если вдруг не признала. Всё же за два с половиной года я немного изменилась. И теперь мама стремительно пробирается ко мне, чтобы… Что? Разглядеть, пощупать?
Я прерываю разговорчивого дядьку на полуслове:
– Извините, пожалуйста, у меня сейчас небольшое собрание… Можно я Вам минут через пять перезвоню на этот номер?
Ну, естественно, он не против!
– Аика, что ты творишь? – это мне вместо «Здравствуй, дочка» и нежных материнских объятий.
– Привет, мам, отлично выглядишь! – я прячу телефон в задний карман джинсов и руки придерживаю там же, за спиной, чтобы они невзначай не потянулись к родительнице. – А ты почему без девчонок приехала?
– Они учатся, – мама на мгновение теряется, но, спохватившись, цепляется за своё негодование: – Ты забыла, где находишься? Что ты меня позоришь?
– Перед кем, мам? Разве ты хоть кого-нибудь знаешь из этого сброда?
Я вглядываюсь в такие родные и совершенно чужие глаза.
Мам, это же я! Обними меня… Я даже не буду сопротивляться. Сейчас не буду…
Но старый хрен с лопатой вдруг громко командует:
– Так, прощаемся по-быстрому! Сначала родные!
– Пойдём прощаться, потом поговорим, – шепчет мама и прикасается… к моему рукаву. Тянет за него и напутствует: – Поцелуешь сначала иконку…
Я резко вырываюсь и отрицательно качаю головой.
Нет! Я не буду! Она… Она совсем другая была!
– Айка! – мама злится, но мы привлекаем к себе слишком много внимания. В конце концов, она машет на меня рукой и спешит к гробу.
Бабань, тебе ведь не нужны мои поцелуи, правда? Ты и живая меня никогда не целовала… А я … лучше потом приду, ладно? Когда здесь не будет чужих… Никого, кроме нас, не будет…
