Но нью-ньюлинцы никогда не звонили друг другу.
Черт его знает почему, но им проще было заявиться на соседский порог лично.
Телефон был найден в кармане спортивных штанов в корзине для грязного белья. Хорошо, что Тэсса не отправила их в стирку.
— Тарлтон, — рявкнула она в трубку.
— Шериф, — раздался глубоко озадаченный голос Деборы Милн, — к нам в дом пробрался вор.
— Кто? — поразилась Тэсса, уже сбегая, как была, в пижаме, по лестнице вниз.
Оружие у нее было, но она почти никогда им не пользовалась.
Инквизиторы сами по себе оружие.
— Да не знаю я, кто! — воскликнула Дебора. — Говорит — художник. Его Билли держит.
— То есть вам сейчас ничего не угрожает? — Тэсса перестала нестись как угорелая и перешла на обычный бег.
— Нам? — Дебора засмеялась. — Тэсса, ты помнишь, кто мы?
Ах да.
Дебора встретила ее, стоя на пороге. У Милнов был просторный двухэтажный особняк в колониальном стиле, прячущийся глубоко в саду за строем фруктовых деревьев и сосен.
Из распахнутых дубовых дверей лился теплый свет.
— Полюбуйтесь, — сказала Дебора, направляясь вглубь дома. — Художник!
Тэсса шагнула вперед и обалдела.
Ей показалось, что она очутилась в филиале музея. Какого-нибудь Лувра или что там самое пафосное. Хрусталь шикарных люстр отражался в мраморных полах. Деревянные резные панели на стенах. Ковры. Картины. Бархат тяжелый портьер.
И тощий белобрысый воришка, который в могучих руках Билли Милна казался просто мальчишкой.
Но в следующую секунду Тэсса увидела и возрастные морщинки вокруг голубых, как летнее небо, глаз, солнечные ресницы, золотистые прямые волосы до плеч.
Рваные джинсы и яркая футболка с одуванчиком.
Ровесник Тэссы, не младше.
Она подошла ближе и присела на корточки перед этим одуванчиком — Билли поставил его на колени, заламывая одну руку за спину.
— Ну и кто ты такой? — спросила она ласково.
— Лонгли! — пролепетал тот испуганно. — Холли Лонгли! Да вот же — моя подпись на картине.
И действительно, рядом стояла прислоненная к стене картина, которую воришка, видимо, успел стянуть со стены.
— Брешет, — уверенно сказал Билли. — Холли Лонгли великий художник. Его картины стоят безумных денег! Он бы не стал заниматься воровством.
— И вовсе не воровством, — сердито возразил Холли Лонгли и дернулся. — Да отпустите вы!
Тэсса кивнула Билли, и тот выпустил свою жертву, отошел, отряхивая руки.
— Вот громила, — восхищенным шепотом поделился с Тэссой своими впечатлениями воришка и как-то плавно перетек с колен на задницу, скрестив ноги по-турецки. На его лице испуг постепенно сменялся веселым лукавством.
— Если ты не хотел украсть картину, то что ты собирался с ней сделать?
— Исправить. Я вчера ночью проснулся как от толчка и понял, что эта картина неправильно нарисована. Ей не хватает света и цвета.
— Как это неправильно? — обиделась Дебора. — Вы знаете, сколько денег мы за нее заплатили? Да у нас самая полная коллекция произведений Холли Лонгли.
— Да, да, — он, уже не слушая ее, крутил головой по сторонам. Потом резво вскочил на ноги и протянул руку Тэссе. — Давай я тебе покажу.
— Что? — спросила она, странно завороженная этим обаянием трикстера, и машинально вложила свою ладонь в его, поднимаясь следом.
— Ой, — воришка подпрыгнул, как от укола булавкой. — Какая у тебя щекотливая аура!
— Щекотливая аура? — повторила Тэсса обескураженно.
Он подвел ее к одной из картин, встал за спину и положил горячие ладони на ее плечи.
