– ладно – процедил Велунд на сбивчивые объяснения сына – давай ему мха положи еще, а то рана присохнет, потом ужас будет на лице и тащи в лагерь, там хоть поймут его, о чем он говорит. Бахме в губы ткнулся край маленькой чашки, и он машинально глотнул вонючей, вязкой жидкости. С тех пор, как рыжий убил воинов, которые собирались пытать Бахму, юноша был в сознании, но кровопотеря сделала его слабее младенца. Сознание периодически уплывало от него. Он не думал, что рыжий причинит ему вред, по крайней мере, если бы он хотел это сделать, давно бы сделал. Та легкость, с которой рыжий, тощий парень убил трех воинов, сказала о нем Бахме, гораздо больше, чем все слова. Бахме мерещился еще один человек, но юноша думал, что это помутнение рассудка, ну не могут люди быть такими огромными.
– я спасу тебя, Сиюль – шептали растрескавшиеся от жара губы – я спасу тебя.
– - – - – - – - – - – - – - – - -
– зачем нам все это, Кромхильд – спросил Стьюви – мы сейчас вполне можем жить в мире, выращивать урожай, растить детей, ты вождь всего севера, жили как-то мы без этих степей и жили. Кромхильд и его верный соратник, по совместительству член семьи, Стьюви, сидели в простых рубахах за столом, освещаемым одним язычком пламени от масляного светильника.
– я понимаю – вздохнув, ответил Кромхильд – никому воевать не хочется, ни мне, ни тебе, особенно тебе, когда твоя жена ждет вашего первенца. Но именно этим мы и занимаемся, не мы с тобой, а все тут на севере. У тебя рождается первенец и у борока рождается и у витаана, а земли то и нет чтоб прокормить вас всех, поэтому единственная возможность сохранить всех, найти новые, иначе будет так, как было с твоими родителями, когда вашу ферму захватили, и с родителями твоих родителей. Что говорят бороки, пришел чудовище Кромхильд и убил наших родителей, мы отомстим ему. Наши воины очень хорошие, но мы жрем сами себя. Или, как там Брис говорил, выходим на новый уровень, или ждем, когда наших детей скинут более голодные и отчаянные. Чего ты хочешь больше?
– больше всего я хочу покоя для своей семьи и ребенка – без промедления сказал Стьюви.
– тогда нам нужно заплатить за этот покой – пожав плечами, ответил вождь – да и спрашивать нас не станет никто, события несутся такой волной, что, если станешь дома отсиживаться, просто смоет нас в море и все. И видя, что Стьюви не совсем понял последние слова, пояснил – в наших интересах сделать так, чтоб император никогда не прислал сюда армию, которая не станет разбираться, кто тут был с Легионом, а кто рядом стоял, утопят в крови всех, помнишь ведь, что Седой Сид рассказывал про подавление восстаний.
– как такое забудешь – понуро сказал Стьюви.
– поэтому, мы поможем Сиду, поможем Брису, попытаемся установить нормальные отношения со степняками, заодно направив наших горячих голов не, друг против друга, а на поиски новых земель, тогда твоим детям не придется постоянно драться за клочок земли с репой.
– но, тогда они разучатся драться – с усмешкой сказал Стьюви – а я не хотел бы этого.
– эх Стьюви – сказал Кромхильд мрачно – в мире всегда есть с кем и за что драться, если я просчитал хоть чуток правильно, в империи скоро будет такая драка, на пять жизней хватит, главное, чтоб наши дети росли не в этой войне и не на нашей земле воевали.
– - – - – - – - – - – - – - – -
– Сид, я строил этот мир два десятка лет – устало проговорил немолодой уже мужчина, тяжело вздыхая и задумчиво вертя в руках простой кубок – мы, пришли сюда изгоями, лишенными всего, с кровью и потом вгрызлись в местное общество, отвоевали себе клочок мира, а ты хочешь, чтоб мы пошли против империи. Как только мы выйдем в открытую степь, нас тут же расстреляют из луков дикари, не говоря уже об имперских регулярных частях.
