– Что происходит? – пробормотал он, в ужасе глядя, как вязкая маслянистая грязь засасывает глубже и глубже. Абсент попытался ухватиться за ближайшее шампиньоноподобное дерево, но рука соскользнула с влажного, гладкого ствола.
– Стоять! Отойти назад! – скомандовал Стерхов растерявшимся подчиненным. Он начал рыться в своем рюкзаке, извергая трехэтажный мат. – Держись, дружище…..да где же она?
Остальные суетливо перебегали с места на место на расстоянии полутора метров от наемного солдата, не зная, как ему помочь.
Абсент провалился уже по пояс. Он отчаянно барахтался в зыбком грунте, все больше увязая.
Вероника Матвеева направила дистанционный эхолот в воронку, засасывающую негра.
– Да здесь глубина два километра минимум! – воскликнула она, – Похоже на вулканический кратер…
– Спасибо, утешила, – огрызнулся Абсент. Грузное тело засосало уже по грудь.
– Вот она, родная! – выкрикнул Стерхов, извлекая из рюкзака аккуратно свернутую мононуклеарную веревку – Лови!
Он кинул один конец веревки афроамериканцу, и стал тянуть за другой. Саливанов поспешил на помощь начальнику.
Абсент ухватился мертвой хваткой. На поверхности хлюпающей жижи виднелась только его голова. Веревка больно врезалась в ладони, протирая перчатки.
Стерхов и Саливанов вспотели от напряжения, на висках вздулись вены.
– Стоп! Так мы его не вытащим, он слишком тяжелый! – выдохнул начальник экспедиции.
– Попробуй обвязать грудь веревкой! – крикнул он наемнику.
Серая жижа дошла уже до подбородка афроамериканца, налипла на заслонку шлема. С трудом преодолевая сопротивление вязкой почвы, Абсент выполнил указание босса.
Прикладывая неимоверные усилия, Саливанов и Стерхов вытащили его на твердый грунт.
Все трое лежали на спине, раскинув руки.
– Эта планета, определенно, нам не рада, – произнес доктор, с трудом переводя дыхание.
Экспедиция продолжила путь в направлении реки. Лица всех семерых были хмурыми и напряженными. Наученные горьким опытом, они осторожно ступали, то и дело опасливо озираясь и каждую минуту ожидая подвоха от недружелюбной планеты.
– Мы приземлились в восемь утра, сейчас только полдень, – ворчал Роланский, – но за это время, наши жизни несколько раз подвергались смертельной опасности. Если так пойдет дальше…
– Предлагаете вернуться, расторгнуть договор, и вместо обещанного гонорара выплачивать неустойку? – нетерпеливо перебил начальник экспедиции.
– Нет, конечно, нет!
* * *
Перед глазами юриста встало сердитое, заплаканное лицо жены. Она трясет счетами, присланными строительной компанией.
– Из-за того, что ты тряпка и лентяй, мы уже десять лет пытаемся достроить дом! Какой ты мужчина, если не можешь обеспечить свою семью!?
После таких обличительных речей Анна обычно хватается за сердце (у нее врожденный порок) и с трагизмом в каждом движении открывает пузырек с таблетками.
Ее нельзя беспокоить. Нельзя беспокоить…
Бледная, темные круги под глазами, бескровные тонкие губы, блеклые волосы с недавно появившимися нитями седины. Неужели она не понимает, что пора бы уже заняться своей внешностью: сходить в парикмахерскую, в салон красоты. В конце концов, можно просто нанести чуть-чуть косметики.
Иногда ему казалось, что таким изможденным, неухоженным видом, жена напоминает окружающим о своей болезни, добиваясь жалости и сочувствия. Она упивается своими страданиями, а его заставляет испытывать вечное чувство вины.
