– Никто ни от какого моего вида возбуждаться не будет! Всё! Вопрос закрыт.
– Ты хочешь сказать, что всё это время живешь с мужем как брат с сестрой?
– Да.
– Но вы же жили до его инвалидности. Как вы жили?
– Как соседи мы жили, я дала ему возможность после увольнения из полиции остаться здесь и искать работу. Просто помогла хорошему человеку. А потом, когда ранили его, я поняла, что единственная возможность его вытянуть, это замужество, он хотел быть моим мужем. Нас расписали прямо в реанимации, Аркадий поспособствовал. Вот так и стала его женой. Мама в шоке была. Я потом её уже постфактум уведомила. Но сейчас, кстати, с Димкой у неё отношения лучше, чем со мной. Он очень светлый мальчик, и поэтому портить жизнь я ему не хочу. Он должен быть счастлив.
– И ради практически чужого человека ты была готова уборщицей работать?
– Коней на переправе не меняют. Я ввязалась в это, значит, несу ответственность. Я взяла её на себя сама. А вот чужие ноши, как угодно обусловленные моралью, типа сестра-брат и невестки сват, это увольте.
– Алин, скажи мне, вот как отцу скажи, невозможность сексуальных отношений это физиологическая проблема у тебя или психологическая?
– Не лезь, босс. Я с отцом даже помыслить не могла такие проблемы обсуждать. Я их и с матерью-то не обсуждала. У меня прям пуританская семья была, не в смысле веры, а по строгости нравов и сознательному ограничению в потребностях, стремлению обходиться минимумом. Мама до сих пор себя искусственно ограничивает, не позволяя себе ничего лишнего. И не объяснишь ей, что в этом нет ничего хорошего. Так что не в пользу моей откровенности твой довод.
– Ты себя подобно им ограничиваешь в плотских так сказать утехах?
– Я не ограничиваю! Это проблема, нерешаемая проблема, босс. Всё. Прими к сведению и забудь.
– Тебя кто-то изнаcиловал, а ты не могла этим поделиться с родителями?
Он вбросил наугад, но попал точно в цель, и я, не сдержавшись, поскольку была пьяная, моментально гаркнула:
– Заткнись! Заткнись сейчас же!
– Попал, – резюмировал босс.
– Тварь ты! – я схватила со стола стакан и запустила в него.
Он на автомате уклонился, стакан, пролетев мимо него, врезался в окно и с дребезгом мелкими осколками осыпался вниз. Я нервно сжалась, ожидая, что и стекло окна расколется, но оно устояло.
– Здесь пуленепробиваемые стёкла. Так что можешь швырять дальше, – с усмешкой проговорил босс.
– Тварь! – повторила я.
– Точно, Троекуров собственной персоной. Сначала к медведю в образе собаки потащил, теперь исповедоваться заставляю, – абсолютно безэмоционально подтвердил он. – Алин, заканчивай истерить, у всех есть скелеты в шкафу. Твой тебе явно мешает. Давай утилизируем его вдвоём. Я помогу. Честно. И клянусь, что никогда не припомню.
– Что ты хочешь утилизировать? Что?! То что я ненавижу голых мужиков, и что меня только изнаcиловать можно, расплатившись за это душой?
– На яхте тебя тоже изнаcиловали? – опять вбросил он пришедшую ему на ум версию.
– Да! Да! Теперь и это знаешь. Доволен? – зло выдохнула я. – Теперь доволен?!
– Расклад стал более понятен, – достаточно спокойно проговорил он, потом помолчал немного и негромко спросил: – В голову не приходило попробовать, чтобы любящий тебя мужчина, не раздеваясь, попытался тебя возбудить? Вдруг тебе просто приятно будет?
– Нет, не приходило. И вообще я боюсь… Ты не представляешь, что за этим стоит. Я боюсь испугаться в какой-то момент и… и уничтожить его… Нет! Даже пробовать не буду. И никогда никого не попрошу. И не разрешу. Нет!
