– Можешь минут пять подождать здесь, а потом вместе со мной домой вернуться, или хочешь, чтобы Вадик немедленно домой отвёз?
– Отпускай Вадика. Ты и так его задёргал. Кстати, у него есть жена? Как она терпит его постоянные отлучки?
– Жены нет, не дождалась его когда-то девушка, поэтому теперь у него нескончаемая чреда подружек без обязательств с его стороны.
– За деньги, как и у тебя?
– Нет. Знакомится без посредников, берет на полное обеспечение, но хоть одна претензия со стороны партнерши, и она отправляется с вещами на выход. Самые длительные отношения были года три. Я уже подумывать начал, что попал Вадик в узы Гименея. Но нет. Год назад расстался. Сейчас уже четвёртая после той.
– Заразу не боится подцепить при таком потоке?
– Алин, у него всё по-простому: перед тем как съехаться, сам справочку приносит и партнёршу к врачу отправляет. Так что по этой части никаких сюрпризов у него не бывает. Как и у меня.
– Скажи, а если бы я вдруг согласилась с тобой сексом заняться, меня тоже бы к врачу отправил?
– Нет. С тобой я бы на любые сюрпризы был согласен. А вот тебе бы справочку о своём здоровье принёс. Кстати, если отвлечься от секса, скажи, что обидного моя мать в твоих словах услышала, что так сорвало её?
– Что каждый по себе судит, и что она не авторитет для меня. Она их в своём мозгу продолжила и посчитала оскорблением.
– А ты знаешь о том продолжении?
– Без комментариев. Я чужим бельём не трясу.
– Понял. Неприятно всё это, конечно, но ханжеством не страдаю, в отличие от неё. Ладно подожди чуть-чуть и поедем домой.
Запись семидесятая. Босс напивается и принимает решение отправить мать в интернат.
Всю обратную дорогу домой, босс, севший рядом со мной на заднее сиденье, держал меня за руку и осторожно гладил пальцы. Я молчала, он тоже.
Когда подъехали, он тихо попросил:
– Можешь со мной посидеть, выпить? Мне очень надо.
– Посидеть могу, пить не буду. Не в моём состоянии сейчас пить. Поэтому если не напряжёт, что пить буду чай или сок, сидеть рядом хоть до утра могу.
– Спасибо тебе, моя радость. Пошли.
Мы сидели в его гостиной, босс пил коньяк, практически не закусывая. Я не мешала, по опыту понимая, что иногда это помогает. Главное, чтобы в привычку не вошло, а вот разово снять стресс, почему бы и нет. Хотя, говорят, у того же Черчилля это было привычкой, и не спился ведь. Но не у всех такое здоровье и такие гены. Так что лучше не злоупотреблять всё-таки.
Когда босс окончательно захмелел, он начал рассказывать про мать, про то каким авторитетом она была для него, как помогла с сыновьями на первых порах, и сетовать, что не понимает, как сейчас такое могло случиться.
– Вот как, Алин? Как она так могла? Ведь я говорил ей, чем тебе обязан! Говорил!
– Босс, любой человек, когда начинает терять какие-то привычные преференции не всегда ведёт себя разумно. Она почувствовала во мне угрозу и соперницу. До недавнего времени ты никого ей не противопоставлял и не сравнивал. Где-то там далеко и явно не значимо. Главная женщина семьи была она. А тут ты перестал её так воспринимать, я заслонила в твоём восприятии её. Более значимо стало моё мнение и мои советы, моё удобство и мои желания. А при этом кто я такая? Чужая жена, по её мнению, не обременённая моралью. Вот она и решила поставить меня на место, не понимая, что я ни на какое место не претендую по определению и не стремлюсь ни к чему. Мне ничего не надо ни от тебя, ни тем более от неё. Ни её уважение, ни её дружба. И её мнение обо мне меня не трогает.
