Запись сороковая. Я сталкиваюсь с реальной угрозой закончить свои дни в психиатрической клинике.
На следующий день с утра, машину, на которой я ехала, взяли «в клещи» две машины ДПС, нам было через громкоговоритель приказано прижаться к обочине, и после того как водитель по моему приказу сделал это, к нам подъехала группа спецназа с автоматами. Моих охранников уложили лицом на землю, а мне достаточно любезно предложили проехать с ними.
Сопротивляться не имело смысла, и я без возражений села в ещё одну подъехавшую машину без опознавательных знаков.
Стёкла были затемнённые, но обзор был прекрасный, и исходя из того, что глаза мне завязывать не стали, я поняла, что игра в открытую идёт. Поэтому выходя из машины в знакомом паркинге, уже догадывалась, кого сейчас увижу.
Правда, сначала меня отвели не к нему, а в какой-то кабинет, где откатали все пальчики для дактилоскопии, измазав их краской. После чего дали чем-то пропитанную салфетку, чтобы я их могла оттереть.
Я не возражала и ни о чём не спрашивала. Только попросила дать ещё одну салфетку. Краска попала под мой маникюр и плохо оттиралась.
И вот после этого меня провели в кабинет к генералу, к которому я так и вошла, оттирая салфеткой ногти.
Он поздоровался, извинился за доставленные неудобства и предложил присесть в гостевое кресло.
Поздоровавшись в ответ, я села и продолжила сосредоточенно оттирать ногти.
Он попросил прерваться, ознакомиться с одним документом и подписать его.
Я отложила салфетку, внимательно прочла от первой и до последней строчки, потом вновь взяла отложенную салфетку и, сообщив ему, что никак не могу это подписать, продолжила прерванное занятие.
Он начал мне высокопарно рассказывать что-то про долг, честь, совесть и прочее, а я тем временем оттирала ногти.
Наконец это ему надоело и он, выхватив салфетку из моих рук, швырнул её в урну, проговорив:
– Почему Вы отказываетесь?
– Потому что не могу. Я другой документ подписала. Больше ни с кем не могу, – я решила играть ва-банк.
– Какой? С кем? Когда? – тут же забросал он меня вопросами.
Я поманила его рукой, и когда он приблизился, доверительно прошептала:
– Ну тот, который кровью подписывают. Понимаете?
– В психушку захотела? Я это сейчас тебе мигом устрою! – злобно рявкнул он.
– Не самая плохая перспектива, особенно по сравнению с тем, что творят у вас в соседних кабинетах. Но мне не привыкать. Валяйте. Хотите в компанию к тем, дело Ваше.
– Меня пугать не надо, не на того напала! – гаркнул он в ответ ещё громче.
И я, вспомнив слова старика, на противоходе очень тихо, едва слышно проговорила:
– Я не пугаю, пугаю я не так, я предупредила, озвучив выбор.
– Чертовка! Вот жаль, что инквизиции больше нет, но ничего я на тебя управу всё равно найду.
Он взялся за телефон, набрал номер, потом в приказном порядке выдохнул:
– Кузьмич, твоя девочка у меня. Скажи ей, чтобы документы подписала.
После чего включил громкую связь.
– Алин, ты здесь? – услышала я голос босса.
