видишь, мать живет тобой наоборот».
Мы поедем сдуру на Сельмаш,
чтоб глазеть, как птицею этаж
предпоследний пробивается наверх,
ускоряя то ли тело, то ли бег.
То ли это мать нас провожает в берега —
то ли зреет прорезь в небе от чирка.
Мать бессменно провожает берега
В негорячие и водяные га.
Мы с тобою, жено, бродим по
Вытянутым в небо и в депо,
Поездам – и кто меня ведет
ржавый пес, а может ветра оборот.
Обрывается как лес и просека строка.
Мы узреем, только после, берега,
На которых мать стоит и влажно ждет
Этот кремний или сиплый дождь и дзот
Нарисуй меня крестом в пустой рукав.
Мать нас ставит, чтобы черный виноград,
Раздвигал нам ноги, и кресты
Ставил на сельмашевской груди,
Чтобы все пути вели над Первым из озер,
Так уходит наблатыканный позер.
Чем плотнее нас в Челябу дышит свет,
Тем прозрачней тьма и дифтерийнее просвет.
