Бутылка всегда дрейфует в Саргассы. Меняя стили
ты доживешь до Праги и прачки с Пражской
наполнят твое молчанье. Когда прошили
тебя этой почвой навылет, то обделили каской.
Соленые вещи на подоконнике. Черная кошка в подъезде.
На базаре – судный день. Разговоров на полгорода.
Хазары и обыватели закрывают лавочку (в этом месте
положено чихнуть, но нет повода) —
в ребристой тишине ты слушаешь полет овода.
Не бойся. Не лети. Эта чашка расколота.
– 5-
Снулая рыба приподнимает плавник,
как знамя победы пепла над морщиной течения в океане.
Практик ишет булочную. Идеалист – через крик —
возвещает мир, что его он разлил. В стакане,
как зрачок проплывает осколок неба —
в нашем окружении мутно, пасмурно – такова V
воздуха над горизонтом. Отломи хлеба
и выпей птичьей крови. История
мира приблизилась снова к старту из падали,
осторожный свет, как слепой, ощупывает сердце комнаты,
в том смысле, что человека, который спит там, где его спрятали
за скрипом пыльные предметы. Из гимна ты
когда-нибудь вырастешь. Спартанец Спарты
бежит – потому что корни его любви сотканы из ее пустоты.
– 6-
Будешь в наших землях – не буди воробьев,
не заходи в руины, не говори о дождях.
Предсказателей повыбила судьба из плотно сшитых рядов
людских и жены наши девятый год на сносях.
Сбудешься как тропа – в любой из последущих жизней
тебя попирают колеса, стопы, колени, когти,
алчущие прибыть к своей равнодушной отчизне,
чье скопление стен вхоже в лохмотья аорты
путника, издали бредущего в суть вещей —
не загоняй любовь в замкнутую бутылку
родины. Если чужбина избавит тебя от прыщей —
не приезжай, не присылай на юбилей открытку.
Назови меня по имени. Выпей портвейн.
Нарвись на финку.
– 7-
Куда бы не шел – всегда возвращаешься.
В векторе перемещенья – оправданье любой точке.
Талая кровь освободит – если отчаешься
найти тропу к позднему сыну или ранней дочке.
Потеряешь себя в темноте – не ищи – на фига тебе тело!
если не с кем его разделить в этом белом
свете лампы стоватной, альбиносой летучей мышью
присосавшейся к потолку. Каждой нише
нацарапано имя ее. Погреми ключами
или соленой, как речь з/к, кожей, пожми плечами.
Загорелая роса на дверной ручке. Паспорт
вспоминает, как тебя окликали. Автостопом —
за сутки – проезжаешь полстраны, за борт
выкидывая – с окурками – память остолопам
из попутной харчевни.
(ночная трасса, которую не минуют скопом)
– 8-
Сумма чужих углов – это твоя судьба:
только вскипнешь «дурдом!» – стены – инеем – «да!».
Лучше же промолчать, призрев на сухой траве
ответ на вопрос «где ты?» – в кратком, что смерть, «нигде…»
(то есть всегда ни там, где речь твою слышу я).
То – как комод – кряхтя, то – как птенец – гуля,
меж четырех углов есть пятый, который – ты,
шорох, острый сосок и некой тени черты.
Лучше участь слепца: голос, тепло. Снег
падает вслед за людьми и ангелами, чей бег
остановим пивной, выросшей на пути
их. И если сетей этих не обойти,
вслушайся в тик часов – твой ли несносный бог
здесь проторчал свой век, с бесенком вживленным в бок?..
– 9-
Сколько бы ты не играл – всегда победят крести:
застрявший в дупле короед помешает из древа воскреснуть.
Попав в пятно света, бутылка расширит себя до лужи.
Застегни свой глухой ворот, чтоб не случилось хуже,
чтоб не случилось свары или пера под ребра.
Чтобы меж Аз и Ять не развернулась торба —
не издавай ни звука, не колеби тростинку,
прикусывай не спеша слова острую льдинку,
отворожись от бога, отговорись поговоркой,
