Тетради 2002—2005 годов - страница 9

Паленая водка и выносные базары.

Траливали с утра. Надо ехать в – холодное слово – домой,

А сутры Майтрей всех твоих обратились в трамваи.

«Я путешествовал тебя ради…»

Я путешествовал тебя ради,

оставлял там и тут ненужные вещи:

то катился опущенным в бочку с дегтем,

а то плыл слишком г (л/р) убым – в смысле: вещим.

Съел полморя соли, говорил с поморкой

на одном из – ею забытых – наречий,

танцевал над собой – в раскаленной сопке,

посылал мiр к чорту в полосатом френче.

Обреталось в яде густое слово,

обрекало на ягель и состраданье —

выбирал теплый снег из всего немого —

бабским плачем вернулось ко мне камланье.

За такие речи: в меня молчали,

провожали, за пазуху вылив водки,

становились в моем изголовье, свечами

прожигая рваные раны лодки.

Уходя на Запад, свой тихий шепот

обернул сукном и зарыл под Косьвой:

и теперь на плече – как не плюнешь – копоть,

как не глянешь – темень и некто бОсый.

Погаси лучину. Наклонись поближе.

Я пришел к тебе и растаял прежде,

чем узрел в зрачке твоем все причины,

что водили меня, отверзая вежды.

«В городе, где давно нет ничего выше ольхи…»

В городе, где давно нет ничего выше ольхи,

я говорил вечерами тебе, что трава – не наркотик,

ты смеялась в ответ, и твой смех царапал края реки,

пока вождь ацтеков примерял к тридевятым свой дротик.

Отсюда пойдет тишина, которую взрежет дождь,

пока ты будешь молиться – закрыв глаза сторукому богу.

Сегодня утром меня вконец достали советы обратиться к Ож-

еговскому словарю, и я начал рубить из стола пирогу.

В городе, где – с начала – нет ничего прямее ольхи,

всякий, кто бредит, называет вещи по (по) -длинным их именам.

Трава – не наркотик. Моя дорогая, сиди и молчи,

и слушай, как время в – лаптях конопляных – ступает по нам.

«снег заметает не море а лед – и значит…»

снег заметает не море а лед – и значит,

время седлать собак и двигаться щепкой лохматою через Север

на Южный полюс – может успеешь

выжать еще пару строк – пока сдавлен инфарктом морским – сытый сейнер

в этом смысле – все дети и – пора сенокоса

наступит через неделю и назовут искусством

ее спустя две эпохи невыжившие матросы

(рыбы в такой истории не говорят о грустном)

в грядущей зиме – все верно и правильно что и в кварце.

так начинают жить и пожинают пургу

на свадьбе твоей всегда – к утру – не хватает кваса

и укрывает небо в тебе соляную дугу

если по смутным нам снова читают судьбы

в дырах твоих богов – машет хвостом божок

радуют письма тем что мы еще не забыты

и вылетает метель через окно в ожог

мы – промежутки наших дыханий – на утро

сгорает твой выдох и хочется спать или бросить камень

в то что потом назовут дождем и промахнуться

снег заметает не море а лед – Дед Мороз поет

по заблудшим полярникам амен

Прощание с цивилизацией

Иноземье бормочет не то духоту, не то море, высохшее лет за пять до тебя в проекте.

Я ошибался, когда говорил хоть что-то о своей любви, о ненависти или о смерти.

Эта жизнь требует молчанья в семи печатях, отпечатки пальцев в досье у Интерпола,

расчетливой падчерицы в глубине зрачка у возжелавшего смены пола.

На земле твоей лишь тебя не хватало, как разбившей окуляр черной птицы —

Вспоминай, когда состариться без меня сумеешь, скрежет по стеклу этой мокрой спицы.

Только небо не требует за все расплаты – письма приходят на землю все реже

из твоих глубин – как глянешь, так и пальчик, заклеивая конверт, свободой своей порежешь.

Ты не вернешься, а я тем паче – потому что к фетишу возвращаются глупцы и святые —

Назад Вперед

Тетради 2002—2005 годов - страница 9

Похожие книги