В пустых районах, где спят алкаши,
бомжи и потеряшки с паркиносоном,
где живы все, поскольку не мертвы,
и мёртвы все – поскольку не рождёны
там. Колесо из дерева торчит
сансарой, передёрнутой за кадром —
и шрифт дождя на рёбрах их дрожит
защёлкнутый свинцовым перегаром.
И баобаб растёт меж небом и землёй,
тысячеостный, скудный, белоглазый —
и ходят по судьбе своей кругом
они, чтоб не прожить её ни разу.
И есть собака – я её с руки
кормлю – горящим между пальцев – небом,
чтобы прожечь могилу до судьбы —
ворочая язык немой и белый.
(03/04/2018)
