Подруги повалились на грязные кирпичи будто связки толстых книг.
Эмоции на лице рыжей особы Оливия читала словно рукопись. Раздражённый оскал подсвечивал карие радужки, превращая их в цвет чёрного кофе.
– Ты с ума сошла?! – вскрикнула спасительница, выкарабкиваясь из-под подруги, поочерёдно посылая в мир не самые лестные описания мнения.
Оливия зашлась в истерическом хохоте, неуклюже поднимаясь. – Прости, прости, не понимаю почему так вышло.
Поднявшись на ноги, Мэттвел недоверчиво оглядела пострадавшую, разрабатывая теорию, что кто-то успел стукнуться головой. Мэд ухватила протянутую руку помощи, сердито сведя брови к переносице. Девушка отряхнула зад и руки, до спины не дотягивалась. – Поехали обратно. Сейчас же.
– Непременно.
Подруги сели в машину, как и пообещала Оливия. Отопление вновь включили и джип развернулся по правлению к городу, оставляя след от шин на асфальте, за что Мэттвел пожурила Оливию. С моста не упала, так на машине разбиться вздумала, ещё и с Мэд.
На обратном пути Мэделин спросила Локвуд довольна ли та, на что последняя так ослепительно улыбнулась, что Мэттвел готова была поклясться, что чуть не ослепла. Оливия довезла рыжую особу до дома, успев раз сто поблагодарить перед тем, как отпустила подругу.
Мэттвел долго стояла на маленькой террасе перед домом, провожая взглядом удаляющийся вишнёвый джип.
Дом девушки имеет два этажа, обшит белым сайдингом, а крыша зелёного цвета, хоть и настаивала Мэд на синем, когда год назад родители затеяли косметический ремонт.
Стоило Мэттвел зайти в обитель, как её с ног сбил золотистый ротвейлер по кличке Клинтон, которому не так давно исполнился один год. Совсем юный и игривый до невозможности.
– Клинни! – радостно воскликнула Мэделин, откидывая учебную сумку в сторону. Девушка обняла питомца, а тот, очевидно, в благодарность громко гавкнул, заставив хозяйку скривиться от повышенных децибел у правого уха. – Мамочка сейчас оглохнет.
Настоящая мать этого дома показалась у дверного проёма с милым кухонным фартуком жёлтого, как цыплята, оттенка. Её телосложение можно назвать плотным и округлым, волосы такие же рыжие, как и у дочери. Доброй души женщина, работающая в цветочном магазине, принадлежащем семье. – Уже вернулась, – констатировала она, ласково глядя на дочь. – Я почти приготовила жаркое.
– Звучит аппетитно. – отозвалась Мэд, отрываясь от мягкой шерсти животного. – Скоро приду.
Девушка подобрала сумку и рванула наверх наперегонки с псом. Клинтон, по большому счёту, живёт в комнате Мэделин. Его подарили ей в один солнечный день, поскольку просила о собаке Мэд на протяжение нескольких месяцев. У неё ранее никогда не было домашнего животного, не считая кошки, которая сбежала пару лет назад. Тогда Мэттвел очень плакала, говоря, что больше никогда в жизни не заведёт другого питомца, ведь ей нужна только пропавшая Изабелла.
Мэделин таит в себе воспоминание, как Клинтон, будучи маленьким щенком, заболел. Машина сломалась, такси ехало неприлично долго, а знакомых попросить было нельзя. Плюнув закону подлости в лицо, Мэд нацепила капюшон, посадила пса в сумку и побежала в ветеринарную клинику под проливным дождём. Клин пошёл на поправку и через две недели почти избавился от недуга, а хозяйка слегла с температурой.
Клинтон прибежал в комнату первым, сопроводив победу радостным лаем. Мэд снисходительно потрепала питомца по голове, сделав ему комплимент и поставила учебную сумку на законное место.
