Читать онлайн Александр Маслов - The Гриша

© Маслов Александр, текст, 2025

© Т8 Издательские технологии, оформление, 2025

Хороших знакомых много не бывает. ©

к/ф «Доброе утро»

Кто я? Вы сами поймете, читая о моей жизни. А зачем о ней читать? Резонный вопрос. Возможно, это натолкнет на размышления, а может, у меня такая удивительная жизнь, что, уж поверьте, это тянет на классный комедийный сериал. При этом история моя достаточно драматична. Кому-то она покажется выдумкой, а кто-то непременно узнает себя. И, скорее всего, ему не понравится то, что он узнает. Одного не отнять! Это будет увлекательное путешествие, по возвращении из которого будет что вспомнить и о чем поговорить.

Но не будем забегать вперед! Пристегните ремни, убедитесь, что откидные столики убраны, а кресла находятся в вертикальном положении. Я начинаю!

Итак, глядя в потолок, я потянулся в кровати и понял: вот и наступила жопа – очередная трудовая неделя. Пожалуй, нет ничего ужасней, чем палящее утреннее солнце понедельника. Сколько себя помню, я всегда с трудом переносил жару. На секунду возник интерес – как встречают начало дня другие виды городской фауны? Неужели кто-то весел и бодр в это гнусное и отвратительное утро? Мне довольно живо представилась моя изнурительная поездка в метро. Я стиснул зубы и в мгновение сморщился. За этими мыслями провалялся минут дцать, потратив драгоценное время, отведенное на утренний ритуал подъема. Теперь опять торопиться, нервничать, сетовать на мерзкую работу и с завистью проклинать богатого наследника Петю, с которым мы десять лет проучились в одной школе. Вот сука! Родители его капиталисты наворовали бабок в свое время и теперь живут себе, не дуя в ус, а я, такой красивый, умный, интеллигентный, каждое гребаное утро должен ехать на гребаную работу. Где справедливость? – я вас спрашиваю.

Черт, потратил еще десять минут на прокрастинацию! Времени не осталось, пришла пора вставать и бежать в душ.

Примерно раз в месяц, проводя инвентаризацию содержимого своей черепной коробки, я упорно наставлял себя на истинный путь. Обещал себе, что с понедельника начну заранее собирать свои вещи, с утра буду завтракать тем, что приготовлю еще вечером, посуда будет помыта, квартира убрана, вещи наглажены и так далее, далее, далее. Но каждый божий день я начинал с того, что тупо смотрел в холодильник, не понимая, чего бы эдакого мне сегодня съесть. Потом я нюхал носки, уверяя себя в том, что они совсем не пахнут, напяливал их и разгуливал по квартире в трусах и носках до самого выхода из дому.

А помните, как классно было в детстве: проснулся за пятнадцать минут до школы, тут же оделся, типа умылся и вперед, на амбразуру. Но этим утром, как, впрочем, и последние несколько лет, я закурил сигарету, медленно выпустил дым и, слегка пошатываясь, начал заваривать кофе. По телевизору шел гороскоп: «Вам, как всегда, повезет, только надо быть внимательнее на дорогах. Да что там на дорогах? Вам вообще надо быть повнимательнее».

Тем временем стрелка часов приближалась к отметке «ты опаздываешь на двадцать минут». Чертыхаясь, я закурил вторую, напялил на непахнущие носки такие же непахнущие кроссовки – лично проверил – и направился к выходу. До метро примерно полчаса, можно побыть собой и настроиться на работу. Время есть.

Итак, я начал свой день.

Лет с четырех я любил представить себя каким-нибудь супергероем из комиксов. Ни одного комикса у меня не было, но зато был телевизор, по которому каждое воскресенье шли мультики от Диснея. Благодаря им я научился живо примерять на себя любой образ и проигрывать в голове роль так, что сам автор никогда бы не нашел отличий. То я кого-то спасал, то кого-то побеждал. Естественно, я рисовал все в ярких тонах: с ужасами, кровопролитием, победами, восторженными зрителями, геройской скромностью и тихим уходом от журналистов в тень. Другими словами, в своем вымышленном мире я мог быть кем угодно, и, черт возьми, мне это реально нравилось, нравится, да и всегда будет нравиться.

Спустя годы страсть к выходу в астрал не прошла. Скорее просто сменились декорации, а герои приобрели более реальные черты. Например, мне больше понравилось примерять на себя роли разных знаменитостей.

– Есть сигарета? – грубо возвращая в реальность, на меня дыхнул сиплый голос молодой девушки.

– Да, пожалуйста! – Я протянул ей пачку, и тут девушка сделала то, что меня всегда бесило в стрелках табака.

– Я две возьму? – Это прозвучало не как вопрос, а скорее как уведомление от банка. Мол, если вы не вернете деньги, то вас – ай-яй-яй! – суд накажет, яйца отрежут, а внуки будут жить в позоре.

Но, несмотря на всю гамму чувств, я машинально произнес: «Конечно!» – и тут же начал себя за это ненавидеть. От этого в голове нарисовалась совсем другая картинка.

Я протягиваю ей раскрытую пачку, она спрашивает: «Можно две?» Тут я отдергиваю руку и говорю ей: «Я тебе что, блин, фабрика табачная? Ты думаешь, я деньги печатаю? Куришь – купи себе пачку, поняла?» И все в таком духе. Она в тот момент была похожа на деда. Ей-богу, он такой же проныра, как эта особа. Бывают же совпадения. Решил позвонить ему, раз вспомнился.

Но ничего не должно омрачать мое утро, потому что если начать неделю с такого настроя, то, скорее всего, вся неделя пройдет так же убого и мрачно. Я вообще люблю прикидываться просветленным и копаться в глубинах мозга: типа я открываю новые грани и инсайты у меня случаются чаще, чем инсульты.

Я продолжил свой путь. А что будет, если я, к примеру, сегодня заболею? Ну, скажем, реально простужусь и не смогу выйти на работу. Шаг замедлился, и я непроизвольно закусил нижнюю губу. Закатились глаза, колесо фортуны закрутилось. Стоп! Ответ прост. Ничего! Я разворачиваюсь и уже твердым уверенным шагом направился назад к дому.

Я знал, что чувство вины не даст мне спокойно прожечь этот день. Стыд будет настолько сильным, что через час после первого пропущенного звонка с работы запустит процесс самобичевания. В голове замелькает бегущая строка: «Ты плохой, так нельзя. Дебил, тебя уволят, ты умрешь в нищете. А что скажут люди? О матери подумай. Что ты как дурак? Вон Витька-сосед и на работу ходит, и машину купил, а ты…» О да, я испытаю всю эту гамму разрушающих меня чувств. Я все это знал. Но мне было наплевать. Я шел домой! Чтобы отвлечься, я достал телефон и набрал-таки деда. Хотел переключиться за его счет на другие темы. Он умеет переключать. Я ускорил процесс дозвона, пока не встретил по пути соседку-собачницу, которая всем своим видом олицетворяла гнев богов. Причем всех и разом. От этой встречи в груди все противно сжималось, так что:

– Алло! Дед? Здорово, старый пердун. Как жизнь?

Несмотря на все переживания и угрызения совести, работу я прогуливал часто.

И теперь пора нам познакомиться.

Привет, меня зовут Гриша, и я слон.

У многих из нас есть чокнутые родственники. А многие из нас в глазах родственников сами чокнутые.

© Джим Керри

Редкие разговоры с родственниками похожи на просмотр фотоальбома. Каждая беседа напоминает мне о чем-то давно забытом, ровно как и каждая фотография имеет свою историю, которую невольно проживаешь вновь. Удивительное свойство у памяти. Иногда хоть лбом о стену бейся, но в моменте нужное не вспомнишь. А порой мимо пройдет незнакомец, очень отдаленно напоминающий кого-то там, и на тебе. Поговорил с дедом и словно полетел на машине времени в далекое детство.

В тот день я проснулся рано, потому что надо было собираться к бабушке. Вообще, что это за мода такая – ездить к бабушкам? Почему все родители, словно сговорившись, отправляют своих детей к бабушкам? Причем делают это всегда очень рано утром, не думая о том, что их дети хотят спать. Очень хотят!

– Григорий, ты уже проснулся? А? Гриша?

– Конечно, я проснулся, вы же гремите, как слоны, – проворчал я и попытался спрятаться под одеялом.

– Вообще-то, мы и есть слоны, – хрипловато усмехнулся дедушка и брызнул водой мне в лицо.

– Ну деда! – захныкал я.

– Слоны боятся только мышей, а воду любят, – ответил дед и стащил с меня одеяло.

– Гриша, вставай немедленно, мы и так разрешили тебе подольше поспать! – крикнула мама откуда-то со стороны кухни.

Боже, неужели она и правда думала, что я спал? Тут разве можно спать? Я вообще не был уверен, что когда-нибудь снова смогу здесь заснуть.

– Иду! – крикнул я в ответ.

Вытер мокрое от воды лицо об подушку и резко встал с кровати. Подошел к окну, чтобы открыть шторы, но дед подкрался со спины, отвесил мне подзатыльник и попытался сбежать. Я тут же погнался следом.

Наигравшись с дедом, я принялся собирать свои вещи в рюкзак. Носки, трусы, штаны, кепки, книги, перочинный ножик, значки, футболку, шорты. До кучи зачем-то положил теплый вязаный свитер.

Как только я отыскал в комнате новенький тетрис и положил его к остальным вещам, в комнату зашла мама:

– Гриша, ну сколько можно тебя будить? Мы же опаздываем. Давай мигом в ванную, завтракать и в путь!

– Слушаюсь и повинуюсь! – ответил я, насвистывая и направляясь принимать водные процедуры.

Я, как и многие дети, жутко не любил мыться, но мне очень нравилось ходить после душа с мокрыми волосами. Можно было сделать себе любую прическу и подолгу кривляться перед зеркалом.

После душа я окончательно проснулся, и у меня не на шутку разыгрался аппетит. Я пришел на кухню, где вкусно пахло блинами. Мама поставила на стол огромную чашку с горячим чаем. Я никогда не допивал чай до конца, но всегда просил наливать мне самую большую чашку, потому что из большой чашки пил только дед. Мне нравилось, как он становился очень важным, когда принимал трапезу, и я невольно копировал его.

Вообще, мой дедушка был забавным малым. Рядом с ним мне всегда было весело. Я часто рассказывал маме о том, как мы с ним играли и смеялись. Я видел, что она радовалась за нас, но иногда дед творил вещи, которые выходили за рамки ее понимания о приличии. Тогда она очень стыдилась его поведения и не разрешала мне с ним играть.

Однажды он в одних трусах мыл окна у нас дома – помогал по хозяйству. Его же хозяйство пугало и смущало прохожих, идущих время от времени под окнами нашей квартиры. А поскольку мы жили на первом этаже, то не заметить деда было почти невозможно. При этом он делал все осознанно: намывая окна, он улыбался и подмигивал проходящим мимо людям, стараясь максимально привлечь к себе внимание. Кто-то смеялся, а кто-то ускорял шаг, шепча под нос проклятия.

А еще дед частенько разговаривал с телевизором – в основном спорил с ведущими новостей или ругал их. Однажды какой-то несчастный диктор настолько вывел старика из себя, что тот пробурчал что-то под нос, положил телевизор в коробку и унес из дома. Куда и зачем – я тогда не знал, но воспоминание о таком событии отложилось где-то на полках памяти.

Как-то раз дед рассказал мне, что в детстве у него не было футбольного мяча и кроссовок, поэтому они с друзьями играли в футбол босиком, используя вместо мяча старую консервную банку. Я попробовал повторить этот опыт и порезал ногу об острые края металлической банки. Тогда бабушка напугала меня столбняком. Что это такое, я не понимал, но на всякий случай боялся. А потом, как бы передавая опыт младшим ребятам, с очень строгим выражением лица говорил, что столбняк – это что-то очень серьезное, от чего умирают люди.