– Ма, а отец будет нас встречать на вокзале? – весело обратился я к матери.
– Конечно, сынок, обязательно встретит. Готовься, по-моему, мы уже подъезжаем, – мягко сказала она.
И действительно, поезд протяжно свистнул, раскатисто заскрежетал колесами и звучно затормозил у перрона.
– Город Х…-в, стоянка 20 минут! – громко выкрикнул проводник, со скрипом открывая двери вагона.
– Я возьму чемодан, – серьёзно сказал я. – Я же уже большой, всё-таки уже восьмой класс.
– Хорошо, сынок. Если будет тяжело, скажи, я помогу, – мягко ответила мама.
Спустив на перрон тяжёлый чемодан, я встал перевести дух. Отца в форме морского офицера было видно издалека. Он бежал к нам изо всех сил, сжимая под мышкой огромный букет белых пионов.
– Тима, подожди, я возьму чемодан! – обняв меня и маму, проговорил отец. – Наконец-то приехали мои Х…-витяне! – радостно добавил он.
Дорога в военный городок оказалась недолгой. Служебный УАЗик жестко трясся на ухабах и рытвинах.
– Да, это не Рио-де-Жанейро, – улыбнулась мама.
– Да, – в раздумье ответил я, разглядывая местный пейзаж за окном.
Квартира была небольшая, но очень солнечная и уютная. Отец уже собрал нашу мебель, которая пришла в контейнере из Владивостока, где раньше жила наша семья. Нам осталось только разложить по местам все наши вещи, которые были навалены в шкафах и на полках.
– Тима, сходи в магазин за углом. Купи молока и хлеба, а то у отца в холодильнике мышь, похоже, повесилась. Вот тебе три рубля.
Я взял деньги и быстрым шагом зашагал в магазин. В местном магазине, взяв батон хлеба и бутылку молока, подошел к кассе. У кассы стоял паренек, наверное, моего возраста, и о чем-то тихо переговаривался с кассиршей.
– Я тебе уже третий раз повторяю: у тебя не хватает на эту шоколадную конфету десяти копеек. Иди домой и возьми у родителей, тогда и купишь, – твердо говорила она.
Мальчик умоляюще проговорил:
– Тетенька, родители на работе, можно я вам вечером занесу?
– Нет, ничего не получишь. Давай, плати или уходи, не задерживай, видишь, очередь уже собралась, – твердо заключила она.
Тогда я подошел к кассе, посмотрел кассирше в глаза и сказал:
– Посчитайте, пожалуйста, нас вместе.
Она с интересом посмотрела на меня:
– Вместе, так вместе. Бутылка молока – 22 копейки, батон нарезной – 20 копеек и шоколадная конфета Фламинго – 40 копеек. Итого с вас 82 копейки, – заключила она.
Я молча протянул ей купюру достоинством 3 рубля. Она хмыкнула:
– Смотри-ка, местный Рокфеллер нашелся, – и молча отсчитала сдачу, громко при этом хлопнув кассой.
Я быстро сгреб мелочь в карман и вышел на улицу, пропустив вперед мальчика с конфетой.
На крыльце магазина незнакомец протянул мне руку:
– Вован, недавно перешел в восьмой класс, – громко хрустя фантиком разворачиваемой конфеты, проговорил он.
– Тима, тоже в восьмом буду учиться, отца сюда перевели по службе, – крепко пожав руку ему в ответ, сказал я.
Вован, молча отломив половину от конфеты, больше похожей на шоколадку, молча протянул ее мне. Я тут же взял ее и с удовольствием откусил кусочек. Конфета была очень вкусной: шоколад, суфле и вафельная прослойка придавали ей необычный вкусовой оттенок.
– У нас во Владивостоке с шоколадом было непросто. Конфеты, которые в изобилии продавались в наших магазинах, это: ириски, которые мы называли пломбодерками, сосательные барбариски, соевые батончики и иногда вьетнамские конфеты из сушеных бананов с белым лебедем на обертке, – смачно дожевывая конфету, рассказывал я.
