The X-files. Секретные материалы. Никому не доверяй (сборник) - страница 41



– Доктор Расмуссен, если не ошибаюсь? – обратился к незваному гостю Скиннер, поднимаясь со стула и засовывая руку в карман пиджака.

Двигаясь, он забыл о почти детской боязни темноты, мучившей его с момента, когда он проснулся и увидел перед собой кромешный мрак.

– Кто бы вы ни были, дайте мне пройти, – низким, мягким, но одновременно пронизывающим, словно зимний ветер, полушепотом сказал доктор. – У меня к ней дело.

– Не могу, – ответил Скиннер, окончательно набравшись смелости. – Доктор, уходите. Уходите, пока целы.

Доктор с улыбкой продолжал приближаться, простукивая перед собой путь и грациозно обходя стулья, тележки и каталки, несмотря на то что во тьме виднелись лишь их смутные силуэты.

– Не дождетесь, – сказал он с невозмутимостью, способной любого выбить из колеи.

Скиннер пожал плечами и, прогнав остатки страха, приготовился привести в действие свой план.

– Тогда вам крышка, – произнес он, включая зажатое в руке устройство.

Расмуссен мгновенно замер, склонив голову в смятении. Кончик его трости завис в воздухе менее чем в дюйме от пола.

– Что вы наделали?! – завопил он.

– Включил запись ультразвуковых волн, – ответил Скиннер, осторожно приближаясь к доктору и одновременно доставая из другого кармана нейлоновую стяжку. – Их издают бабочки-бражники, и они нейтрализуют эхолокацию летучих мышей. И вашу, как выяснилось, тоже.

Хорошо иметь друзей, особенно в Смитсоновском зоологическом парке. Чего только нет в их архивах. Туда-то Скиннер и заехал по пути в больницу.

Расмуссен бешено размахивал тростью по сторонам, но теперь он был так же слеп, как и Скиннер. Или даже больше – приблизившись, Скиннер заметил, что глаза доктора были мутными, бесцветными, словно подернутыми дымкой. Понятно, почему этот человек был столь одержим поиском средства от слепоты. Первым делом он рассчитывал исцелиться сам и добился этого. Жаль только, что следом он решил заняться местью.

Даже в темноте Скиннер легко уворачивался от взмахов трости. Улучив момент, он шагнул вперед и схватил ее, вырвав из рук Расмуссена. Свободной рукой он вцепился доктору в рукав, развернул Расмуссена спиной и подсечкой заставил упасть на колени. Теперь связать ему руки нейлоновой стяжкой не составляло труда.

Дело было сделано, и Скиннер тут же с ужасом представил, как будет донимать его Малдер, когда обо всем узнает.


Университетская больница Джорджа Вашингтона. Вашингтон, округ Колумбия. Вторник, 17:22

Через несколько дней Скиннер снова навестил Мэллой.

– Выглядите заметно лучше, – сказал он с порога.

На ее руке была гипсовая повязка, часть головы по-прежнему покрывал полиуретановый бинт, но большинство синяков уже сходили на нет.

– Лучше, – согласилась она, – но до полного выздоровления еще долго. Что ж, по крайней мере меня отпускают домой.

Вместо больничной робы на Мэллой была повседневная одежда – джинсы и футболка с длинным рукавом.

– Спасибо вам, – сказала она, сопротивляясь желанию отвести взгляд. – За то, что поймали Расмуссена. Остановили его.

Скиннер кивнул.

– Рад был услужить.

– Намекаете, что за услугу придется заплатить? Например, пощадить ваш ненаглядный проект?

Скиннер покачал головой.

– Нет, лишь хочу представить обоснования в его защиту.

Он бросил папку на койку рядом с Мэллой. Та открыла ее и хмуро покосилась на Скиннера.

– Это же дело о нападении на меня. Что это – какой-то новый изощренный способ шантажа?