Тиара боли - страница 15

После смерти Яна его вдова стала богаче, чем когда-либо могла себе представить. Детей у этой мрачной пары не было и быть не могло – Тина навсегда утратила способность зачать и выносить плод. Самонадеянный и беспечный как большинство мужчин, он оставил все счета и имущество молодой супруге, которую мнил большей роднёй по духу себе, чем оставшиеся дальние родственники по крови. Реакция обманутых в своих ожиданиях мнимых наследников была вполне предсказуемой, и над вдовой нависла серьёзная угроза. Опасность положения Тины ещё больше усугублялась многочисленными деловыми партнерами Яна, враз позабывшими свои заверения в дружбе и преданности, когда речь зашла об огромном объеме активов в руках жены почившего предпринимателя.

Но и покойный супруг и охотники за его наследством сильно ошиблись в одном. Тина помогла обрести Яну покой и умиротворение в последние годы жизни. Только она вовсе не была близка серой кучке пепла, оставшейся еще при жизни от сгоревшей души супруга. И боль не сломила её. Как не сломили страшные сны, в которых нерожённое дитя тянуло руки к матери, отворачивающейся от своего ребенка, чтобы тот не мешал ей вдоволь рыдать над фотографиями его отца. В элегии своего горя Тина наконец поняла: её любовь, честность и доброта никогда не были нужны этому миру. И теперь окружающей действительности нет дела до девичьих рыданий и томлений. Людское сочувствие притворно, а снисходительная жалость – лишь разновидность презрения. Даже сломленный супруг в оболочке своей разрушающейся плоти стал казаться ей лицемером, сначала испугавшимся собственной боли, а потом – силы, что могла от неё избавить.

В сырой и гибельной глубине руин её сердца, измученное сознание нашло источник спасительного огня. Одним солнечным утром, вновь проснувшись на подушке, сырой от слёз, Тина уронила из своих синих глаз искру тёмной ярости, разжегшую пламя страстей. Ян до самой смерти так и не узнал, что его прекрасная в своей ласковой грусти жена хранит под покрывалом нежной печали. Окончив свой жизненный путь, он оставил это неприятное открытие своим родственникам и партнёрам, с удивлением обнаружившим, что глупая девчонка проявляет железную хватку, упрямство и смелость, никак не ожидаемые от мнимой молоденькой охотницы за богатым мужем.

– Ты сегодня странно напряжен, страж, – с нарочитой безучастностью проговорила Я-Ли, не глядя на своего сопровождающего, когда они подошли к помпезному лифту в углублённой арке из резного дуба.

Она не ждала ответа, и даже почувствовала некоторое волнение, когда спутник проскрипел ломаным голосом:

– Она… чувствует… беспокойство.

Страж дернулся, словно и сам не понимал, зачем произнёс эти слова. Хозяйка задумчиво посмотрела на него, но не попыталась продолжить разговор. Эти странные существа явно имели какую-то ментальную связь с Идой, об этом Я-Ли знала давно. Они служили её как животные, послушные, преданные и очень сильные. Слишком сильные для обычных людей.

Честная и добрая девочка умерла много лет назад, вместе со своим ребёнком. Та, что теперь владела этим телом, была не менее смелой и сильной, но не знающей жалости и любви. В последние месяцы жизни мужа она многое узнала о том особенном месте, где он предавался разврату пока не истощил свою душу. И что-то неудержимо тянуло её к жарким альковам и извращенным радостям Гоморры подобно неумолчному зову. Туда, где можно властвовать над чужой плотью и человеческим разумом, и где холодная, предательская реальность подчиняется самым дерзким грёзам. Глупым, жестоким и мерзким показалась бы девочке Тине вся радуга удовольствий лупанария. Но для хозяйки Я-Ли глупой и смешной теперь была только та никчемная девчонка, еще жившая где-то в тайниках памяти.