Слово «космолингвистика» я впервые услышала еще в детстве, на станции «Энцелад-Эврика». Оно мне страшно понравилось, как и другое красивое слово – астрофизика. Но ученые-астрофизики на станции работали, а космолингвисты – нет, и никто из взрослых не мог мне толком растолковать, в чем суть этой профессии.
Космолингвист – тот, кто умеет говорить на искусственном языке, космолингве? Нет, хотя совершенное знание космолингвы автоматически предполагается. Или космолингвист – тот, кто владеет несколькими инопланетными языками? Тоже нет. Для таких специалистов существует старинное понятие полиглот. Способность усваивать языки бывает врожденной. У меня она есть. Я понятия не имела, что я полиглот, когда с раннего детства легко переключалась с языка на язык, не путая их между собой. Русский, испанский, юкатекский, английский, немецкий – а потом уже просто без остановок: разговорный китайский, португальский, латынь, древнегреческий, итальянский, французский… На Арпадане я выучила японский и турецкий, поскольку моим одноклассником оказался Ясухиро, японец, а соседкой и приятельницей – турчанка Фатима. Из инопланетных языков в мою коллекцию на «Энцеладе-Эврика» добавились таукитянсий и аисянский (на очень поверхностном уровне), а на Арпадане – сиггуанский, алечуанский, кучуканский и угунудукский. С сиггу мы часто общались на Арпадане по разным поводам, хотя близкой дружбы не вышло, так уж сложилось. Зато угунудукцы Угуко и его мама госпожа Игуники, похожие на огромных муравьедов, очень мне нравились. Но всё это отнюдь не делало меня космолингвистом.
Обитатели Арпадана настолько привыкли общаться через лингвочипы, что даже не задумывались о том, как эти устройства работают, мгновенно преобразуя любой язык в космолингву и воспроизводя звуковую речь в почти натуральном виде, только с механическими интонациями и порой смешноватой лексикой. На Земле, как рассказывали мне родители, тоже использовались похожие электронные переводчики, и никто не видел в них никакого чуда. Правда, в эти устройства почти никогда не встраивались инопланетные языки, кроме космолингвы, но ведь на Земле полно своих языков, которые по причудливости фонетики и грамматики стоят многих инопланетных. Про графику я вообще молчу. До сих пор самая безобидная кириллица почему-то вызывает ступор у людей, владеющих несколькими романскими и германскими языками. А уж красивые алфавиты вроде арабского и грузинского многим кажутся совершенно непостижимыми. Думаю, это просто от нежелания вникнуть. Космолингвисты приходят от них в экстаз, чем заковыристей графика, тем для них увлекательнее.
Зачем нужны живые космолингвисты, я отчасти поняла, когда потребовалось расшифровать отрывочные слова подводных обитателей Намму, не очень отчетливо записанные лингвочипом отважного Вилли Сантини-Рунге – первого, кто сумел вызвать их на контакт. Обычный лингвочип – это просто умный прибор. В него вложена информация огромного объема, но того, чего в нем нет, сам он осмыслить не может. Исключения крайне редки, и они могут касаться лишь языков, в какой-то мере аналогичных тем, что уже зафиксированы и внесены в программные файлы. Но тогда нужен лингвочип с искусственным интеллектом, а такие встречаются не на каждом шагу, ведь они намного дороже обычных. И за искусственным интеллектом, способным быстро обработать и структурировать огромный объём информации, скрывается работа космолингвистов.
