Тихая ложь - страница 15

– Ты хочешь сказать, что это нормально?

– В моей жизни было достаточно бурных эмоций, – улыбнулась Сиван. – Впрочем, как и у всякого другого. Но ты еще молода, а я уже повзрослела. Возраст ослабляет тело, но укрепляет разум и душу. Мне уже не нужны американские горки, чтобы понять, что к чему, и как я могу справиться со своими чувствами.

– Я рада, что теперь ты не такая тихая и стеснительная, как была раньше. С тобой теперь так здорово говорить! Просто не знаю, что бы я без тебя делала, – Лайла уселась на диване и приникла к Сиван. – Ты знаешь, мамочка, как я тебя люблю, и ценю все то, что ты для меня делаешь! Когда я была с Лиором, я была такой эгоисткой! Ни на кого не обращала внимания. И поделом мне, что он меня оставил. Но теперь я другая. Я хочу быть такой, как ты. Чтобы ты могла мной гордиться.

– Лали, родная, ты никогда не была эгоисткой. Ты всегда была доброй и смелой, и Лиор прекрасно это знает. Просто ты была еще молода для того, чтобы оценить то, что было между вами, а если ты посмотришь мне в глаза, то увидишь в них только гордость и счастье.

Когда Сиван и Лайла вошли в свою новую квартиру, их окутало облако пыли. Все внутренние стены были демонтированы, и в центре обширного пустого пространства стояли десятки мешков с обломками бетона. В окнах, обращенных на восток, виднелись старые деревья, обрамляющие бульвар Елизаветы. Западные окна выходили на соседний дом, стены которого были покрыты плющом, прикрывающим ужасную путаницу проводов, а балконы чем-то напоминали переулки Неаполя. Напарник Филипа Нисим снял накануне все жалюзи и двери, и теперь квартира была совершенно голой, не считая старого унитаза, все еще подключенного к канализации.

Занимающийся сносом отец Филипа Бадья не обратил на их присутствие никакого внимания. Стоя к ним спиной, он был полностью поглощен прокладыванием канавок для водопроводных и канализационных труб в стене кухни, которая согласно новому плану, составленному Долев, должна была стать ванной.

Лайла вышла на балкон, окинула взглядом скамейку, где восседала всегдашняя троица, и вернулась обратно.

– Классная квартира! – прокричала она, стараясь перекрыть шум, производимый отбойным молотком. – Здание – отстой, а квартира классная.

– Холлом я тоже займусь, – прокричала в ответ Сиван.

– Как случилось, – спросила Лайла, подойдя вплотную к Сиван, – что Яаль, муж твоей сестры, подарил тебе эту квартиру? Ведь ты даже ни разу не поговорила с ним за все эти годы.

– Не о чем было говорить.

– Но ведь у вас были дружеские отношения?

– Когда мы были молоды, мы были близкими друзьями, но после смерти Бамби он переехал в Эйлат, я – в Тель Авив, и связь между нами оборвалась. Нас связывала Бамби, а после ее смерти все рухнуло, – да что там рухнуло, подумала Сиван, просто разлетелось на тысячу мелких осколков.

– Давай посидим с тобой сегодня вечером, – словом «посидим» у них назывались беседы по душам, – и ты все мне расскажешь. Мне ужасно хочется обо всем узнать.

Бадья перестал стучать, обернулся и широко улыбнулся. Его густые усы покрывал толстый слой белой пыли.

– Трудно работать, – пожаловался он. – Бетон старый, все крошится, и вдобавок стена мокрая. Наверное, есть течь в трубе у соседей с другой стороны.

– Вы хотите, чтобы я с ними поговорила?

– Это моя работа. Я попрошу их все проверить.

– Зачем откладывать? Пойдем и поговорим с ними прямо сейчас.