Тихх и Каменные головы Севера - страница 7

Тихх задыхался от смеха. Он полностью отключился от реальности, упиваясь все новыми деталями увлекательной жизни насекомых, которые подкидывало ему неуемное воображение. С каждой волной смеха он уносился все дальше от злополучной поляны, уносился, пока мог.

А потом его попытались подстрелить.

Смех – его крылья – резко прервался, страх приказал падать, и он упал.

Очнувшись, медленно, очень медленно открыл глаза, осторожно прополз взглядом по сухой земле. И совсем не удивился, когда взгляд уперся в стрелу: в него ведь стреляли. Попали или нет, это совсем другой вопрос. Наконечник короткой стрелы из гладкого темного дерева, с оперением из пятнистых перьев незнакомой Тихху птицы, был непринужденно воткнут в щебнистую почву. Совсем рядом, на расстоянии полушага.

Хотели бы попасть, уже бы попали, подумал Тихх. А что, если…

Думы прервал раздавшийся сзади возглас Каишты:

– Не смей! Не смей, сука! Ты хоть знаешь, кто мой отец?

Когда Тихх осторожно развернулся на голос брата, ему открылась поразительная картина: вся компания замерла, прислонившись к стволу миртового дерева; и если густым сумеркам было подвластно скрыть выражения их лиц, то с запахом смертельного страха темнота уже ничего не могла поделать. Напротив пленников стояла невысокая костлявая девчонка, примерно Тиххова возраста, совершенно обычная, если не брать в расчет наполовину отстриженные белые волосы и легкий лук с наложенной стрелой. Такое же странное пятнистое оперение, – не водятся здесь такие птицы! – наконечник направлен в грудь Каишты.

– Вра-хха-йии, – снова прокатилось в голове «послание» громов.

– Выстрелишь, и уже утром твоя полулысая башка будет надета на огородное пугало у нас во дворе!

Плохая идея – угрожать кому-то, когда сам боишься до усрачки.

– Тихх, братик, помнишь, наш отец говорил, что вечером придет с мужиками за нами сюда? С ним будут несколько здоровенных хархи, помогут нам дотащить урожай.

Вдвойне плохая идея – резко менять тактику.

– Братик? – Девчонка насмешливо хмыкнула. – Ты же только что предлагал подстрелить его, чтобы я вас отпустила! И даже не чухнулся, когда выстрелила в землю рядом с твоим любимым братиком. Интересно, – она наклонила голову, и серебристая прядь волос упала ей на лоб, – с папочкой у вас такие же теплые отношения?

Ни в какую не желая учиться на собственных ошибках, Каишта так же резко перешел к торгу:

– Че тебе надо?

– Ниче, – в тон ему ответила девчонка. – У меня и так все есть. Я живу и радуюсь каждому дню так, как вы в жизни не сумеете. – Наконечник наложенной стрелы чертил вечерний воздух, меняя прицел, гуляя по замершим у дерева живым мишеням. – Но еще я очень люблю наблюдать. Разведывать, – тут она мечтательно поглядела в небо, словно высматривая что-то ночным зрением. – И мне нифига не понравилось то, что я здесь увидела.

Тихх беззвучно молился Огненному богу, чтобы хоть раз за этот проклятый день он проявил к нему свою милость и дал сбежать от вооруженной лесной разведчицы.

Бог не услышал его, потому что именно в тот миг, когда Тихх готов был броситься со всех ног в глубь дубовой рощи, девчонка повернула плечо в его сторону, продолжая держать прицел:

– Вот и братик очухался!

Повернувшись на мгновение, девочка-стрелок успела быстро посмотреть на Тихха, прежде чем снова впиться глазами в свои мишени. Всего один короткий взгляд, чтобы стало ясно, что происходит. Правда, от этого понимания все сделалось только сложней.