Она не могла это принять. Ни как ученый, ни как человек, помнящий смех своего кузена.
Рабочий день закончился, коридоры опустели, свет в большинстве кабинетов погас. Но Эвелин осталась. Ночь – лучшее время для работы, которая не должна была попасть в официальные отчеты. Она активировала защищенный протокол на своем терминале, погружаясь в глубинные слои академических архивов – туда, где хранились не только актуальные публикации, но и следы того, что было отвергнуто, отозвано, забыто.
Ее кабинет теперь казался островом в океане тишины. За окном город пульсировал неоновыми огнями, отражаясь в мокром стекле мириадами расплывчатых пятен. Слабый свет монитора выхватывал из полумрака ее лицо, сосредоточенное и напряженное, да серебристую пыль, танцующую в луче над клавиатурой. Воздух был неподвижен.
Она искала не подтверждения теории Финча, а ее опровержения. Искала упоминания о ранних исследованиях "Сдвига", которые не вписывались в гладкую картину "адаптации". Ключевые слова: "неврологическая патология", "вирусный агент", "эпигенетический сбой", "экологический триггер", "когнитивный диссонанс". Многие запросы возвращали пустые результаты или ссылки на "закрытые данные". Но иногда… иногда что-то просачивалось.
Абстракт отозванной статьи 2038 года. "Предварительный анализ атипичных белковых структур в спинномозговой жидкости у пациентов с внезапным развитием РАС-подобных симптомов". Статья была удалена из всех баз данных по причине "методологических ошибок". Автор, доктор Рамирес, исчез из академического поля вскоре после этого.
Служебная записка внутреннего пользования Института Эпидемиологии, датированная 2041 годом. Отчет о локальной вспышке "неклассифицированных когнитивно-эмоциональных нарушений" в небольшом промышленном городке N на севере. Вспышка совпала по времени с аварией на химическом комбинате. Отчет был помечен грифом "Малозначительное локальное событие. Дальнейшее расследование нецелесообразно".
Фрагмент онлайн-дискуссии на закрытом научном форуме, 2045 год. Некто под псевдонимом "Кассандра" утверждал, что обнаружил сложный математический паттерн, лежащий в основе как роста РАС, так и изменений гендерной идентичности, предполагая наличие внешнего "управляющего сигнала". Посты "Кассандры" были удалены модераторами как "лженаучные спекуляции".
Мелочи. Обрывки. Следы, заметенные под ковер официальной науки. Но они складывались в тревожную картину. Картину, где "Сдвиг" был не благостной адаптацией, а чем-то иным. Болезнью? Побочным эффектом? Или… вмешательством?
Эвелин нашла упоминание еще одного имени. Доктор Елена Петрова, био-токсиколог, чьи ранние работы связывали некоторые неврологические отклонения с промышленными загрязнителями. Она тоже исчезла с радаров примерно десять лет назад. Эвелин решилась.
Она открыла "Сеть Призраков" – анонимный, децентрализованный мессенджер, популярный среди тех, кто ценил конфиденциальность выше удобства интерфейса. Создала временный, не привязанный к личности профиль. И отправила короткое, тщательно зашифрованное сообщение на старый, вероятно, давно неактивный публичный ключ Петровой:
Д-р Петрова, интересуюсь вашими ранними работами по нейротоксинам и когнитивным эффектам. Готова обсудить конфиденциально. Коллега.
Отправить. Клик. Сообщение ушло в пустоту цифрового эфира. Шанс на ответ был минимальным. Но сам факт отправки этого сообщения ощущался как пересечение невидимой черты. Она больше не была просто наблюдателем.
