Александр набрал номер:
– Можешь подъехать? Мне нужно срочно поговорить.
– А что случилось? Ты дома?
– Да, – ответил Александр. – Это срочно.
Он приехал через пару часов, с перегаром и немного шатаясь.
– Я же просил срочно, – сказал Александр.
– Друг! Я спешил как мог.
– Пойдём прогуляемся.
– Зачем?! Тут вроде не плохо. Ты себе ещё этаж добавил?
– Какая разница. Пошли прогуляемся.
– Да что случилось то?
– Я хочу выйти из игры.
– Что?! – Он резко протрезвел. – Ладно, идём…
Они вышли через чёрный вход, что бы избежать охраны, пробежались по набережной и повернули на мост, там они остановились и стали молча смотреть как бежит река.
– Так почему же ты хочешь уйти? – уже трезво спросил он Александра.
– Знаешь… – Начал Александр. – Я ведь из детдома вылез.
– Я знаю тебя только с девяностых… Сколько лет минуло… Мы буквально войну пережили. Вначале контрабанды, затем бизнес, теперь вот, эта политика.
– Я уже устал от всего этого.
– Слушай, – сказал он успокаивающе. – У тебя же прекрасная жизнь, много денег, машины, ты можешь делать что хочешь.
– Разве в этом смысл?
– Если ты про свою жену, то не переживай. Найдём мы её… И ребёнка найдём. Не смогут они долго в Европе прятаться.
– А как я им в глаза смотреть буду? Они знают кто я и что я сделал… Все знают…
– Да и пусть себе знают. Мы всем кому надо рты позакрываем.
– И зачем это всё? – спросил Александр. – У нас столько возможностей. Мы могли бы столько всего изменить. Ты оглянись вокруг, – они оба повернулись и огляделись. – Как тебе это нравится? А? Здесь жить невозможно.
– Да что мы можем сделать? – возразил он. – Когда надо было надавить мы прогнулись. А теперь уж извини… Ничего уже не исправишь. Мы завели это колесо. Нам в нём теперь и крутится…
– А почему не остановить?
– Остановить?! – усмехнулся он. – С него можно только вылететь. Да и то, вперёд ногами. Можешь даже не мечтать об этом. Да и зачем тебе вообще выходить.
– Устал я…
Александр вернулся домой, в тихую пустую и одинокую квартиру. Он скучал по жене, скучал по сыну и только вспоминал те грустные моменты когда не ценил их присутствие. Ему вспомнился детдом, те дни когда он был так же одинок без своей семьи. Позади детдома было небольшое озеро, куда он сбегал от своего одиночества, чтобы порыбачить или покормить уток. В шестнадцать лет ему стало тесно в стенах детдома и он сбежал и никогда не возвращался. Ему было стыдно. Он одновременно и ненавидел и ценил это место. Встав у власти, он переписал детдом себе и регулярно слал туда деньги. Место там ожило, но он по-прежнему не побывал там ни разу.
Следующий месяц работы прошёл для него ещё более болезненно. Из-за своего пессимизма в работе он стал замечать всё, что не замечал раньше. Он начал видеть людей, видеть несправедливость которая, казалось, была везде. Была в стенах зданий, в больницах, в машинах и даже в людях. Его мгновенно стало тошнить от всего вокруг, тошнить от денег на счету. Он не мог есть, он не мог даже купить себе еду, на эти грязные деньги. Во всём, что происходило вокруг он винил себя. Он полностью поник, похудел, побледнел. Все вокруг волновались за него.
А деньги всё приплывали к нему. Он не мог от них избавиться, они стали для него тяжким грузом. Он пытался куда то вложить их, но всё безуспешно, каждый раз они были разворованы, такими же как и он подлецами.
– Я тут был у Виктора, – сказал его друг, в обычный рабочий день. – Это тебе принадлежит детдом на окраине?
