– Жаль, но это всё, на что я могу пойти, – хмыкает мой спаситель. – За убийство магией в жилых кварталах наказывают, как за неправомерную защиту.
Некоторое время парень пристально вглядывается в тени, лежащие между кругами света, который отбрасывают фонари. Затем создаёт несколько плетений и запускает их веером по переулку.
– Теперь никто не подойдёт. Рассказывай, как ты это сделала?
Он опускается рядом со мной на корточки и пытается заглянуть мне в лицо.
– Что именно? – просевшим от волнения голосом спрашиваю я, пытаясь хотя бы частично спрятаться за мокрыми прядями распущенных волос.
– Я срисовал магический след. Ты изменила траекторию полёта болта.
– Не знаю, – честно отвечаю я. – Не уверена, что это я. Ты сам увернулся. Я только заметила тёмную фигуру и услышала щелчок тетивы.
– Ну, щелчок прозвучал уже после твоего крика.
– Может быть. Сейчас мне трудно вспомнить. Но человека я увидела чуть раньше и почувствовала тревогу.
С этими словами я прижимаю правую руку к сердцу, как бы демонстрируя, что почуяла опасность чем-то вроде сердечной мышцы.
Взгляд парня немедленно смещается вслед за моей кистью, да там и остаётся. Он как-то судорожно сглатывает.
Не сразу понимаю, что именно его там привлекло, пока не опускаю глаза. Мокрое платье, прилипшее к груди, обрисовывает её во всех подробностях. А если учесть, что на корсет у меня денег никогда не было, то замёрзшие от холода соски предательски стоят дыбом.
Ойкнув, я спешу скрестить руки на груди. Горячая волна, прокатившись по всему телу, опаляет щёки.
– Ладно. – Парень снова сглатывает. – Нам пора идти. Не хотелось бы остаток ночи провести в участке. Здешняя стража появляется, как правило, тогда, когда всё заканчивается.
Подхватив меня под локти, он одним слитным сильным движением поднимается сам и ставит на ноги меня.
Как-то бесцеремонно это у него получается. Я ему что, игрушка?
– Я и сама могу встать, – ворчу я смущённо, отталкивая его руки.
И замечаю, как по его лицу пробегает тень. Я проходила практику в городской больнице и ни с чем не спутаю это выражение лица. Ему стало больно.
– Ты ранен! – с уверенностью восклицаю я, отбросив всякие церемонии.
Сейчас во мне говорят мои профессиональные навыки.
Он морщится.
– Пустяки, царапина, болт прошёл по касательной.
– Я должна осмотреть рану, – решительно заявляю я. – У меня есть опыт целительства.
– Не здесь. Ты же не хочешь остаться в одиночестве в таком месте? Если я потеряю сознание, то защитные плетения, которые я раскидал, погаснут.
Он, конечно, прав, но…
Втягиваю носом воздух. Во время дождя все запахи обостряются, а их много: пахнут растения из сада, который за забором, пахнет намокшая земля, озоном пахнет воздух, хотя это, скорее, не из-за грозы, а оттого, что кое-кто швыряется молниями. Откуда-то доносится запах сандала, неуместный на поселковой улице.
Из-за всего этого обилия ароматов я и не учуяла сразу характерный запах железа.
– Царапина, говоришь? – рявкаю я. – Но сознание при этом ты можешь потерять, да? Нужно хотя бы кровь остановить. Остальное можно и потом. Показывай где.
Хотя необходимости в этом нет, я и сама уже знаю, что болт зацепил левое плечо парня. Во-первых, помню траекторию, во-вторых, есть у меня способность чувствовать, где у человека болит. Медлить нельзя, надо действовать.
Наклонившись, надрываю подол юбки и отрываю широкую полосу.
– Оу! – восклицает парень. – Вечер становится интересным.
