Полтора часа я добиралась до цели и за это время продрогла так, что руки дрожали. В самом же месте назначения я пробыла не дольше минуты – зашла, улыбнулась секретарю синими губами и оставила ей конверт.
– Да-да, – девушка закивала, окидывая меня удивлённым взглядом. – Мы предупреждены, ждём. Спасибо. – И, поколебавшись, добавила: – А что, на улице настолько холодно?
Улыбка моя стала слегка истеричной.
Может, мне было бы не так холодно, если бы я была готова к подобным поездкам. Но рассчитывая, что весь день проведу в офисе – а до метро мне от дома идти пару минут, и от метро до работы – тоже, – я не стала слишком уж утепляться. И теперь пожинала плоды собственной глупости.
Точнее, самодурства Назара Миролюбовича.
– Терпимо.
Во взгляде девушки отразилось сомнение, но объяснять мне ничего не хотелось. Я попрощалась и вышла на улицу. Вновь под проливной дождь.
В конечном итоге, перешагивая ещё через полтора часа порог нашего офиса, я выглядела хуже, чем кикимора болотная. Сине-зелёная, с мокрыми каштановыми волосами, облепившими голову, словно шапочка для бассейна, постоянно чихающая и шмыгающая носом. Про хлюпанье в туфлях я молчу. Как и про состояние моего тёмно-синего пальто.
Может быть, мой вид не был бы настолько плачевным, если бы на обратном пути зонт не вывернуло наизнанку сильнейшим порывом ветра. К сожалению, ещё и спицы поломало, так что пришлось выбрасывать бесполезную вещь. В ближайших магазинах зонтов не оказалось, из метро с некоторых пор убрали всяческие палатки – убить мало тех, кто это придумал, – и мне ничего не оставалось, кроме как бежать к офису под дождём, сцепив зубы и пытаясь не проклинать Назара Миролюбовича.
– Ничего себе, – почти присвистнула Таня, увидев меня. – Красивая, слов нет.
– Угу. Среди кикимор я точно завоевала бы первое место. – Я повесила пальто в шкаф, передёрнув плечами – представила, как буду надевать его вновь через три часа. – Пойду умоюсь и налью себе чаю. Так замёрзла, что чувствую каждую косточку.
– У меня бальзам есть, – шепнула Войнова, округлив глаза. Да, я прекрасно помнила о том, что коллега хранит рижский черносмородиновый бальзам в нижнем ящике тумбочки, прикрыв важными и не очень документами. Она, правда, называла его не «рижский», а «бальзам SOS». Для экстренных случаев, с повышенным коэффициентом опасности для нервных клеток.
– Это хорошо. Пригодится, – кивнула я и поспешила в туалет.
Приводить себя в порядок было в общем-то бесполезно, но я постаралась хотя бы немного прихорошиться, чтобы перестать быть похожей на труп. Умылась, чуть попудрила лицо, тронула помадой губы, а тушью ресницы. Волосы отжала, расчесала и убрала в пучок. Не красавица, но, что называется, с пивом потянет. Или с бальзамом.
Возле туалета у нас стоит кулер с водой, рядом – тумбочка с чаем, сахаром, кофе и прочими полезными штучками. Исключительно для «работяг» – у Чёрного и генерального свои запасы.
Идти за чашкой мне было лень, и, как в дальнейшем оказалось, зря. Я налила в одноразовый стаканчик кипятка, сунула туда чайный пакетик. Поколебавшись, кинула один кусочек сахара, отговорившись тем, что мозгу полезно. И направилась обратно к рабочему месту.
Возле моего стола уже стоял Назар Миролюбович и о чём-то тихо беседовал с Таней. И то ли он почувствовал моё приближение, то ли я так громко топала, что Чёрный услышал – так или иначе, но он обернулся и смерил меня своим фирменным бесстрастным взглядом.
