– Смотри, Ниточка, это же наша власяница! – почему-то с удивлением воскликнул он.
Савва поднялся чуть выше и, дотянувшись, крепко ухватился за потрепанный край власяницы. Но тут лестница изогнулась и пошла волнами, и Савва с Ариадной, не удержавшись, сорвались вниз. Он, не выпуская власяницы, успел подхватить Ниточку на руки и крепко прижать к себе; власяница раскрылась над ними, как купол парашюта, и замедлила их падение. Мимо них пролетели в морскую пучину несколько человек, которые видно раньше них стали восходить по лестнице в небо, но тоже были сброшены с взбунтовавшейся лестницы. Савву и Ариадну отнесло в сторону, и они упали на белый ковер из подснежников, и лепестки первых весенних цветов снежными хлопьями закружились над ними. Последнее что увидела Ариадна, как сквозь белые хлопья на нее опускается тяжелая плотная власяница, шерсть которой забилась ей и в нос и в рот и не позволяла вдохнуть.
Ариадна открыла глаза и увидела бледного, как смерть, Савву, склонившегося над ней.
– Слава Богу! Очнулась! Перепугала же ты меня: не дышала минуты две! Если бы не крещенская вода… ты уже синеть начала!
– Что произошло?
– Ты взяла власяницу, покружилась с ней секунд двадцать и внезапно упала. Я едва успел подхватить тебя, а то бы головой об пол ударилась.
– И что?
– Минуты две не дышала!
Ариадна недоверчиво смотрела на Савву, ожидая, что он сейчас рассмеется и признается в розыгрыше, но взгляд его был на удивление серьезен.
– То есть, ты не помнишь, как мы с тобой поднимались по лестнице в небо?
Савва, услышав такое, едва не раскрыл рот от удивления.
– Так, так, так! Расскажи где ты была? Что видела, с кем встречалась?
– Тебя, ослепшего, я вела через дубовую рощу, усыпанную подснежниками. У родника мы умылись, и появившаяся откуда-то матушка Феодосия повела нас по лестнице в небо…
– Дальше!
Ариадна показала на потолок, на котором Савва в форме коллажа воспроизвел мини копию фрески «Страшного суда». Коллаж был объемный, и некоторые предметы, например, ключи от рая, что держит Петр, действительно свисали с потолка.
– Вот!
– Что вот? Вспоминай, Ниточка! При чем тут «Страшный суд» Буонарроти?
– Ни при чем! Просто ты потянулся за власяницей, лестница изогнулась змеей и сбросила нас вниз… Вот и все!
– И ты все это увидела за пару минут?
– Только по лестнице мы поднимались несколько часов, а до этого шли по роще.
– Понятно! Когда шесть лет назад я расписывал потолок, ты беременная забралась ко мне на самый верх… конструкция не выдержала, и мы рухнули на пол…
– Я несла тебе еду!
– «Я несла свою беду по весеннему по льду!» Да я не про то! Твое падение с этой виртуальной лестницы, видимо как-то связано с тем нашим реальным падением. Может это предостережение?
Они смотрели друг другу в глаза и молчали. Наконец, Савва поцеловал ее в голову и пошел из зала, будто убегая от разговора и воспоминаний. Она не выдержала и громко спросила ему в след.
– От чего? От чего предостерегать?
Он остановился в проеме двери, повернулся к ней, и прежде чем выйти сказал каким-то отрешенным голосом:
– Не знаю от чего! Может, от кого? Может, от нас самих!
Он ушел, потом вдруг вернулся, но уже не такой колючий, уже совсем свой, принял позу витрувианского человека Леонардо да Винчи, благо дверное отверстие позволяло, и произнес обволакивающим сознание голосом.
– Забыл тебя предупредить: у нас вечером встреча с инвесторами, встреча с коллекционерами серебряных ложек.
