– Не знаю, не думал пока.
– Ну, пойми меня правильно. Я беспокоюсь, вдруг семья там, дети? Ты их сможешь элементарно накормить? – Вот оно. Все шоу – ради Машки. Чтобы показать ей мою ненадежность. И дорогой ресторан – за этим. – Прости, Денис, но ты ведь даже счет этот оплатить не сможешь. Как дальше жить будешь?
– Как вы, наверное. Постригусь. Влезу в костюм. Научусь не улыбаться. Но пока-то можно?
И, улыбнувшись самой широкой из всех возможных улыбкой, я с ангельским выражением лица прошу Виктора передать мне зубочистки.
Когда Маша уходит в туалет, Виктор некоторое время молчит. Потом наклоняется ко мне через стол и, вперив в меня поросячьи глазки, шипит:
– Денис, я тебе не мальчик и не сосед твой по бараку, чтоб ты мне яйца крутил. – С Виктора как волной смывает всю мнимую аристократичность, и я впервые вижу его настоящего – хабалистого дельца, сумевшего благодаря нахрапистости и наглости вытолкнуть себя наверх, взобравшись по спинам оставшихся внизу соседей. – И я себе на голову срать не позволю…
– Я и не хотел…
– Слушай меня! У нее сейчас период такой – себя ищет, сомневается, переоценка ценностей и прочий девичий бред. Для этого и поебушки с тобой. Она мне что-то пытается доказать, понимаешь? Типа, художница. Но я тебе обещаю – продлится у вас это дело полгода. Максимум, понял меня? Чем хочешь отвечаю.
В этот момент возвращается Маша. По нашим каменным лицам, по тому, как мы смотрим в стороны, старательно пытаясь делать вид, что ничего не случилось, она понимает, что бомба, мерно тикавшая под столом до ее ухода, сработала.
– Пойдем отсюда, Денис, – спокойно говорит она. – Пап, я тебя как человека просила…
Часом позже мы, закутавшись в пледы, сидим на крыше нашего дома. Я перетащил сюда пару шезлонгов, невесть каким чудом оказавшихся в Пулином спортзале. Между нами – бутылка дешевого чилийского вина. До начала работы в клубе еще целых два часа, и мы проводим их вместе – на крыше, за вином и музыкой. С нашего чердака я перебросил сюда провода и спрятал в слуховых окнах пару старых колонок. Играет Kanye West, которого мы оба любим за мелодичность и стеб.
– Если придется выбирать, я выберу тебя, – говорит Маша.
Мы ждем Спиди в гараже Крота. Время тянется медленно. Спиди опаздывает, и я почти уверен, что не успею посмотреть повтор старого боя Леннокс Льюис – Хасим Рахман, который начнется по ТВ через каких-то полчаса.
– Что будешь делать с бабками? – спрашивает Денис.
– Бате дрель куплю.
– Чего-о-о? – тянет Крот, подаваясь вперед, и на губах его играет ничего хорошего не предвещающая улыбка. Я знаю, что сейчас на меня обрушится ураган подколок, но Денис останавливает его взглядом.
– Дрель. Бате, – продолжаю я, – у нас хозяйственный рядом, она в витрине. Я… знаешь, он, когда с работы возвращается, каждый раз, даже когда поддатый, стоит и смотрит на нее. Минуты три.
– А чего ему сверлить-то?
– Да нечего, наверное. Просто когда он так стоит, он как пацан становится. Детям ведь тоже игрушки не для чего-то там нужны, а потому что яркие. Так ведь скучно жить, если иметь только то, что надо. Прикинь, завтра он идет с работы, останавливается – опа, а там нет ничего! Она одна в магазине, самая дорогая, ее не берет никто. И он расстроится. Не потому, что купить хотел, просто они уже с ней как друзья…
– Пуля, ну ты гонишь… – смеется Крот и хлопает себя по ляжкам.
