Тито и товарищи - страница 30

Это письмо не осталось без отклика: по инициативе Димитрова оно получило распространение среди влиятельнейших представителей Коминтерна, в котором с начала года обсуждалась судьба КПЮ. ИККИ 3 января 1938 г. назначил особую комиссию, в состав которой вошли Пик, Мануильский и видный болгарский коммунист Коларов. Их задачей было «изучить обстановку в КПЮ, оценить ее кадры и разработать предложения по обновлению ее руководства и деятельности партии на родине»[214]. Вопреки негативной оценке начальника отдела кадров болгарина Георгия Дамьянова – Белова, отметившего, что Вальтер в период Великого Октября «бежал от революции» и что после возвращения в Югославию его спас от тюрьмы хозяин, а затем «уговор с судьями»[215], члены комиссии доложили Димитрову, что, по их мнению, Вальтер является наиболее походящим человеком для руководства партией. И предложили вызвать его в Москву. «Можно вызвать», – Димитров сделал лаконичную пометку на этом документе 26 апреля 1938 г. Узнав об этом, Броз немедленно отправился через Триест в Париж и добрался до него 14 июня 1938 г. Он был уверен, что задержится во Франции ненадолго, полагая, что назначение уже у него в кармане. Примечательно, что в мае 1938 г. в Белграде он представился своему будущему биографу Владимиру Дедиеру, тогда еще студенту университета, как секретарь Центрального комитета. Однако визы для продолжения пути в Советский Союз он так и не получил, и пребывание в Париже затянулось[216]. Он был очень раздражен и обеспокоен, поскольку хотел как можно скорее вернуться в Загреб, где его ждало множество дел, но главным образом потому, что не мог избавиться от подозрений, что задержка с документами – результат ингриг его врагов. Фракционная борьба тогда достигла пика. Большую активность в ней проявили Марич и Кусовац, продолжавшие обвинять Броза в том, что он человек Горкича и продолжает его троцкистскую политику, поскольку не хочет убрать людей из старого аппарата, которые сотрудничают с полицией или же просто кажутся подозрительными[217]. Распространялись слухи, что в партии настоящий «цирк», что Центрального комитета вовсе не существует, что Коминтерн доверяет только им, и «Георгий» скоро выдаст им мандат на руководство партией[218]. Вдобавок Брозу угрожал арест, поскольку из-за проходившего в то время визита английского короля Георга VI в Париж полицейский надзор усилился. Находившиеся под влиянием «параллельного центра» французские товарищи не захотели помочь ему найти конспиративную квартиру и прервали с ним все связи[219].

Найти выход из этого затруднительного положения ему помог словенец Йосип Копинич – Вокшин, с которым Броз встречался еще в 1935 г. в Москве, в Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада, созданном для нерусских партийных кадров из европейской части Советского Союза и для эмигрантов из Центральной Европы, Скандинавии и Балкан. Копинич был там студентом, а Броз временно занимал должность преподавателя. Вполне возможно, что сблизились они и на почве общих авантюр с женщинами. Копинич был увлекающимся и энергичным человеком: когда он еще служил мичманом в королевском военно-морском флоте, он вступил в КПЮ и создал тринадцать партийных организаций[220]. В 1934 г., узнав, что его собираются арестовать, он бежал в Москву, где стал работать в советской разведке. Он был в числе пяти первых иностранных добровольцев, которые прибыли в Испанию на помощь Республике всего через месяц после начала гражданской войны, и прославился там как герой. Кроме того, Копинич служил и на подводной лодке, мужественно оказывавшей сопротивление французским военным кораблям сначала в Атлантическом океане, а затем в Средиземноморье. Ему удалось прорвать блокаду на Гибралтаре, поэтому в испанской республиканской армии он получил высший чин среди всех югославов. Он стал капитаном фрегата, а также был назначен членом испанской военной миссии в Париже