Титул - страница 31

– Да, но сегодня утром вы мечтали о том, чтобы наказать своего слишком влиятельного родственника! – сказал Лагот.

– Верно, именно это я сделал…

6

– Так ты осознаешь, что своим поступком помешал совершить императорское правосудие над этим человеком? – спросил Акира своего сына Алана, но этот вопрос скорее звучал, как вопрос судьи к обвиняемому.

В саду, где происходил суд военачальника собралось достаточно много людей. Здесь были воины кшари из отрядов Акиры, священнослужители, крупные чиновники города и даже несколько купцов, которые, пользуясь праздником, желали переговорить с правителем города. В замке были закрыты все ворота, следуя старинной традиции судебного производства, несмотря на то, что дело было, на первый взгляд, пустяковым. В центре большой навесной террасы сидел сам Акира в окружении Дорина и других офицеров. Это был ещё молодой человек тридцати пяти лет с приятной худощавой внешностью, остро постриженной бородкой и длинными жидкими волосами, которые аккуратно укладывались на затылке. Дорин же был среднего роста, с крепким телосложением и огромными руками, будто он всю жизнь только и занимался тем, что пахал землю и заготавливал лес. За перегородкой, где заканчивался помост и крыша над ним, начинался сад. Слева от Акиры на коленях стояли широкоплечий и жилистый со сломанным носом, те самые рыбаки, что сегодня утром повстречались Алану и Таврику, в двух шагах от них за их спинами находился Суно. Прямо напротив Акиры стоял его сын и Тарвик. За ними чуть на отдалении шли воины кшари и прочие наблюдатели, которые расположились вдоль пруда замкового сада. Время близилось к обеду, вскоре должны были начаться торжества и это наспех организованное собрание никому не было нужно. Но обстоятельства требовали иного. Акира хотел решить дело намного быстрее, но чем больше он понимал, что произошло, тем больше его охватывала тревога.

– Я не хотел мешать правосудию, – ответил Алан, – а скорее наоборот, помочь ему. Они не успели совершить преступление, мы предотвратили его и потому мне показалось, что смерть – несправедливая плата за их действия. Мы вели себя как нас учили, не более, и эти рыбаки никак не могли знать по нашей одежде, что мы представители знатных родов.

– Но разве тебе не известно, что нападение на члена семьи Грейгов есть тяжкое преступление и такие воины, как Суно, обязаны приводить приговор в исполнение немедленно? Помешать ему выполнить свой долг – преступление не только против императора, но также и против чести самого Суно!

– Мальчик ещё не является воином кшари, мой господин, – сказал Суно, – поэтому, при всём уважении к вам и вашему сыну, который только учится, моя честь никак не пострадала!

«Спасибо, Суно!» – подумал Акира, но ответил совсем иное:

– Наш долг и есть наша честь, Суно! И любой, кто встаёт на этом пути у честного воина, должен подвергнуться наказанию!

На несколько мгновений повисла тяжёлая пауза. Последняя фраза Акиры вырвалась как-то уж слишком строго и окружающие заседание суда люди напряжённо сосредоточились, ожидая развязки. Слишком много глаз! Сейчас Акира много бы отдал за то, чтобы вокруг него были только его близкие воины и пара священнослужителей, как это было при рассмотрении дел в обычные дни. Ему не хотелось слишком сурово наказывать своего сына, но наказывать его пришлось бы в любом случае. В обычные дни Алан отделался бы отцовским порицанием и запретом покидать стены замка до церемонии посвящения в воины кшари, которая должна была состояться в день его пятнадцатилетия, через полгода. Юноши повели себя смело, несмотря на то, что были в меньшинстве и без оружия. Конечно, они не имели прав вмешиваться без присутствия официальных властей, но обстоятельства, со слов Суно, были чрезвычайные. Суно хороший воин, ему можно верить. А вот то, что Дорин будет скрывать от него, чем занимаются их сыновья в свободное время, он никак не ожидал. Надо было бы для верности наказать и Тарвика, но тот не сделал ничего серьёзного. Акира подзадоривал себя мыслью, что, если бы не Тарвик, этого вообще бы ничего не произошло, хотя прекрасно понимал, что его сын, когда бы всё началось по-настоящему, не стал бы отсиживаться в овраге даже будучи один. Ему хотелось подвергнуть наказанию Тарвика ещё и за своего отца Дорина, который вообще допустил саму возможность покидать их детям замок, чтобы Дорин тоже извлёк для себя некий урок. Но Тарвику предъявить было нечего, ведь он не стал вмешиваться в действия Суно. А ещё Акира жутко злился на самого себя из-за всей ситуации с судом, людьми, которые жадно искали его решительного слова, а также за то, что он вообще обращает внимание на чьё-то мнение и ведёт себя слабохарактерно, не так, как следует вести себя представителю рода Грейгов.