Ткань Ишанкара - страница 106

Трое мертвых. Хорошо, хоть души удержала. Даже с учетом этого сэр ’т Хоофт по головке не погладит.

– Лежи, Хидамари, – с интонациями Сэла приказала Тайра и склонилась над первым телом.

Все так, как на практических с сэром ’т Хоофтом… Это просто препарат… Просто препарат…

Сначала проекция… Тайра провела рукой над телом первого погибшего, и в метре над ним засветилась голубовато-белым светом анатомически верная копия его тела. Подсветить зону повреждений… Проанализировать повреждения… Смещения тканей нет – катана была наточена на славу… Критических повреждений нет… Хорошо… Это хорошо… Инородные тела в ране… Конечно. Песок… Пыль… Волокна ткани… Очистить рану… Тайра пару раз вздохнула, выравнивая эмоции и подбирая величину магического потока, и удалила песок, пыль и ткань, очищая препарат для дальнейшей работы.

Что дальше? Срастить ткани. По очереди, постепенно, изнутри наружу… Тайра плела заклятья, наблюдая, как с пальцев стекают зеленые, фиолетовые и черные струи магии, кое-где дополненные красными искрами, компенсирующими потерю крови. Как на практических у сэра ’т Хоофта, только по-настоящему… Готово. Запустить тело… Поделиться жизненной силой и запустить тело… Сердце мертвого парня дернулось, почти что выпрыгнув из груди, Тайра уменьшила поток и выровняла его ритм. Проекция ожила, демонстрируя перезапуск всех необходимых для нормального функционирования тела процессов. Тайра осмотрела результат своей работы, сочла его удовлетворительным и перешла к финальной части. Вернуть душу в тело… Закрепить… Компенсация… Легкий стазис… Стабилизация… Снова компенсация… И сон.

Сон был необязательным, но полную реанимацию Тайра проводить не стала.

Когда третий мужчина был возвращен и погружен в сон, Тайра встала и подошла к краю обрыва. Надо было доделать еще одно дело, самое важное на сегодня.

Сэр ’т Хоофт рассказывал ей о неосязаемом и невидимом пределе, за которым для одних начинался свет, для других тьма, а для таких, как она и ее Наставник открывался бесконечный, ведущий в свет, тонкий белый мост Нижних Галерей, где им предстояло провести еще много лет, прежде чем Господь Бог согласился бы решить их дальнейшую судьбу. Но эти несчастные неупокоенные люди не были магами, и Тайра очень хотела, чтобы, переступив Грань, они растворились в радости и свете. Надо было просто показать им путь. Как это делать, Тайра не знала, а Сэл на зов так и не явился, зато откуда-то пришла уверенность в том, что все получится: она была некромантессой, а сэр ’т Хоофт говорил, что способность указывать путь у некромантов врожденная.

Мир светился зеленью, отблескивая изумрудными искрами некромантии. Тайра чувствовала, как на тридцатиградусной жаре холодеют ее пальцы, и видела, как зелеными, переливающимися черным и фиолетовым, потоками стекает с них магия смерти.

Все менялось. Горизонт приблизился почти к краю обрыва, небо опустилось вниз, и казалось, что можно погрузить в него ладонь, как в прохладный пруд, и от прикосновения по нему пойдут круги, как по настоящей воде. Тайра протянула руку, словно пыталась нащупать ручку и открыть дверь, и от ее прикосновения неизвестно к чему воздух перед ней заколебался, подернулся рябью, и внезапно жара отступила, осталось лишь приятное тепло, и воздух больше не был обжигающе горячим, и дорога под ногами не плавилась от зноя. Дверь не открылась, зато с неба, перевитые золотыми и серебряными нитями, складывающимися в сложный узор, медленно начали опускаться вниз столбы ослепительно белого света, и Тайра подумала, что самый первый киношник, который показал это в своем фильме, наверняка видел такое сам. Свет был настолько ярким, что ей было больно смотреть, и если бы не зеленый, сглаживающий реальные цвета, маркер, она обязательно прикрыла бы глаза ладонью. Когда сияние стало невыносимым, души умерших людей, пронизанные и светящиеся золотом и серебром, растворились в нем, слившись с изначальной силой творения этого мира, и через пару секунд, став невероятно болезненным и ярким, свет исчез. Осталось только небо, голубое сверху и желтое там, где оно соприкасалось с горизонтом, и горячий воздух дрожал и искажал просматривающуюся сквозь себя перспективу.