Год 38-й ректорства сэра Котцы, лето
Хидамари опаздывала. Она опаздывала всегда, обижаться было бесполезно, и поэтому Тайра назначала время со скидкой на эту ее вредную привычку, но сегодня Хи опаздывала уже минут на сорок. Тайра подумала, что подождет еще немного, а потом пойдет домой, но вставать с бортика фонтана и выбираться из-под прохладных брызг на жаркое июльское солнце ужасно не хотелось, так что приходилось признать, что у Хи еще был шанс застать ее на месте встречи.
Тайра подумала, что не особо расстроится, если Хи не придет. Гораздо больше ее печалило то, что она уже давно не виделась с Гораном.
Жизнь без Горана стала казаться пустой и скучной. Июль подходил к концу, а Тайра уже жалела, что до начала учебного года еще месяц. Все ее дни были заполнены ожиданием: Горан обещал, что придет, как только у него появятся новости, но, наверное, никаких новостей не было.
В целом, если не считать Горана, жизнь текла так же, как и год назад. Июль был солнечным и жарким, мороженое по сравнению с прошлым летом подорожало на треть, качели в парке снова выкрасили в противный зеленый цвет. Правда, ни мороженое, ни качели не стали от этого хуже, но Хидамари не переставала ругать все, на что падал ее взгляд. Тайра пропускала большинство ее слов мимо ушей. Аишу, как бывало каждое лето, на месяц отправили к бабушке в горы, так что приходилось терпеть Хи даже тогда, когда она несла полную чушь про американцев, пришельцев и анимэ. Тайра бесцельно бродила по городу с Хидамари, ни на секунду не переставая думать о Горане, и в какой-то момент поняла, что слова «Горан» и «судьба» стали для нее синонимами.
По ночам ей снился Ишанкар. Она не была еще нигде, кроме скамейки недалеко от главных ворот, но в своих снах хорошо ориентировалась в переплетении садовых дорожек, коридорах со сводчатыми потолками, секциях Библиотеки. Тайра была уверена, что это воспоминания Горана, которые она чудом считала из его памяти, так же, как могла считывать языки из памяти многочисленных иностранных туристов, которые толпами гуляли по скверам и улицам города. Горан любил Ишанкар, он относился к нему, как к дому, а иногда, следуя во сне его путем и видя его глазами, Тайра понимала, что втайне Горан воспринимал Ишанкар как свою персональную ожившую сказку, для которой он был хранителем и хозяином. Тайра была уверена, что Горан будет хорошим Ректором. Ей было странно признаваться себе в этом, но она очень хотела быть рядом с ним, и если для этого ей необходимо было стать Некромантессой Ишанкара… Но от Горана не было никаких вестей.
Иногда Тайра подходила к большому зеркалу в маминой комнате и пыталась увидеть хоть какой-нибудь шрам на том месте, куда вошло серебряное копье, но кожа была ровной и гладкой, и тогда Тайре начинало казаться, что не было никакого копья, нет никакого Ишанкара, и Горана тоже нет, и все это она придумала, как придумывала свои миры Хидамари, которой уже давно пора было появиться у фонтана. Сегодня ждать подругу было, видимо, бесполезно.
Пешком до дома было где-то около получаса, а если идти через парк вдоль реки, то можно было убить почти час. В тени старых деревьев было прохладно, и Тайра подумала, что почти не помнит зим, и если бы кто-нибудь попросил ее показать, на что похожа ее жизнь, она показала бы вечное лето: голубое небо с редкими, идеально белыми, облаками, пляшущие на асфальте тени листвы, зеленую траву, горячий ветер и горы на горизонте.
