И потому с недавних пор он вовсе перестал утруждать себя мыслями (а, тем более, светлыми) и ассоциациями. Взирая на окружающий мир, он делал это с чувством непогрешимости и непоколебимости. Ничто не предвещало изменения сложившегося алкогольного беспорядка его жизни. И этот вечер тоже вроде бы не нес в себе ничего особенного…
Двери электрички открылись на конечной станции – это был Загорск. Правда, не главный вокзал, а Восточный парк – маленькая станция на окраине, откуда до дома Игоря Владиславовича было километра три. Можно было добраться пораньше, сев на последний автобус, но Игорь Владиславович решил не спешить и по дороге еще хлебнуть заранее припасенного пивка.
И так, с открытой бутылкой в руке пошел он через темную аллею, тускло освещаемую то тут, то там попеременно горящими фонарями. Озираясь время от времени на лавочки – дряхлые, раздолбанные невменяемыми подростками – он исследовал окружающую обстановку на предмет открытия чего-нибудь нового или интересного, поскольку обычная его жизнь давным-давно перестала вызывать в нем это чувство.
Внезапно у подножия одной из лавочек он увидел закрытую бутылку водки. Поначалу пройдя мимо, метров через двадцать Игорь Владиславович поймал себя на недопустимости такого халатного поведения и решил вернуться. Наклонившись над бутылкой, он попервах долго исследовал ее на предмет срыва акцизной марки либо наличия какого-нибудь другого подвоха. Не обнаружив последнего, он протянул руку, чтобы прибрать находку себе, как вдруг неведомая сила – то была протянувшаяся из-под лавочки рука – ухватила его за запястье и больно опрокинула лицом оземь.
Он и сообразить ничего не успел, когда некто в длинном плаще выпрямился над ним во весь рост и железной хваткой развернул его к себе вполоборота. От постоянного пьянства реакции Игоря Владиславовича притупились, и он, забыв, что в таких ситуациях обычно кричат и зовут на помощь, лежал как полумертвый тюк, пока незнакомец, черт которого Сергеев не разглядел (да и не торопился разглядывать) производил с ним какие-то хитрые манипуляции. А может просто времени на это не хватило – уж больно шустро реализовывал задуманное нападавший.
Стянув руки Сергеева за спиной, он вставил ему в рот железную распорку – такими пользуются стоматологи иногда, – и с силой потянул за нее. Тут только главный инженер понял, что то, что с ним происходит, отклоняется от общепринятых представлений о поведении в обществе даже в условиях ночного времени суток. Он засучил ножками, но было уже поздно – нападавший ударил концом железной распорки об угол лавочки с такой силой, что сознание покинуло нашего героя. А в следующую секунду раздался еще один удар, после которого за сознанием последовала нижняя челюсть Игоря Владиславовича.
Память и возможности анализаторов так и не вернулись к нему до самого утра – когда на рассвете он умер от потери крови. А фигура в длинном плаще еще долго игралась с вырванной челюстью – такой игрушки у нее даже в детстве не было. И впрямь занятная вещица…
Совещание у мэра было созвано экстренно и носило закрытый характер. Здесь присутствовали прокурор города, главный врач городской больницы Давиденко, начальник полиции Никитин и еще пара каких-то людей. Николай Иванович пребывал в подавленном состоянии духа и вещал быстро и малоразборчиво:
– Товарищи, у нас ЧП. Город захлестнула волна каких-то… чудовищных убийств… Чудовищных как с точки зрения исполнения, так и с точки зрения выбора жертв – все отборные пьяницы…
