София, не успевшая сесть, вновь повернула голову — возле двери стояли две женщины. Одна была чуть старше Анны — очень светлые, почти белые волосы, такая же светлая кожа и глаза — точь-в-точь как у Адриана, синие, словно небо в ясный день.
Рядом стояла молодая девушка одного с Софией возраста, она была практически полной копией матери.
— Прости, — Адриан поднял руки, и улыбка с его лица исчезла. — Не подумал.
— Ты крайне редко думаешь, по крайней мере, головой, — резко произнесла женщина, подходя ближе, но тут же, потеряв интерес к сыну, обратилась к Софии: — Добрый день. К сожалению, не имею чести знать вашего имени. Меня зовут Ванесса, я мать Адриана и… — Она коснулась руки своей дочери. — Анастасии.
Теперь все встало на свои места. И почему нельзя шутить на тему «испепеления», и многое другое.
Ванесса — жена принца Аарона, предателя, которого император сжег заживо на Дворцовой площади в День Альганны.
— Меня зовут София Тали. Приятно познакомиться, — поклонилась София, невольно сочувствуя этой женщине. Как же ей, наверное, нелегко. Муж — предатель, а его брат, с которым она сейчас будет сидеть за одним столом, убийца мужа.
— И нам, — сказала Анастасия голосом, похожим на звон колокольчика. — Мы любим обедать вместе, но редко получается.
— Особенно у дяди Арена, — съязвил Адриан, и София слегка удивилась, услышав из его уст «дядя» — все же император был старше своего племянника не более чем на десять лет.
— Папа вообще особенный, — громко сказала Агата, но ответить ей никто не успел: огонь в камине ярко вспыхнул.
София от неожиданности села и нервно сглотнула — внутри разом похолодело, словно она ледяной воды напилась. А из камина уже выходил император… и не один. На руках он, как Софию несколькими часами ранее, нес женщину в темно-зеленом брючном костюме, похожем на обычный рабочий костюм садовника. Ее светлые волосы были заплетены в толстую косу, и София неожиданно вспомнила, что говорила Агата про работу императрицы в оранжерее. Видимо, оттуда его величество и выдернул жену. И то ли у нее не было времени переодеться, то ли она сама не захотела. Впрочем, несмотря на простоту, костюм оказался вполне приличным и ни капельки не грязным.
Император, перешагнув заграждение камина, осторожно опустил супругу на пол, и Агата с Александром тут же загремели стульями, вскакивая из-за стола. Они метнулись к матери молча, без восторженных криков — просто подбежали и обняли.
А София смотрела на лицо императрицы. Холодное и надменное поначалу, оно смягчилось, как только та коснулась ладонями макушек детей, погладила их по волосам и прижала на секунду покрепче. Удивительно, но в этой короткой ласке, почти незаметной постороннему взгляду, было столько заботы и нежности, что София сразу перестала бояться.
Возможно, эта женщина никогда не полюбит ее, да она и не обязана. Главное, что сразу почувствовала София, и что для нее всегда было самым важным — это любовь к детям. А с остальным она справится.
А еще императрица показалась ей очень красивой — прекрасные светлые волосы, заплетенные в косу, на висках и у лба чуть кудрявились, придавая строгому и холодному лицу чуть детскости и трогательности. Само лицо было настолько правильным и точеным, словно это картина или кукла, а не живой человек. И фигура, и нежная светлая кожа, и прекрасный цвет голубых глаз — все было совершенно.
