А утром на казарму налетела буря. Она явилась в лице разъяренного лагенара Дитмара. «Кто ему только доложил?» – гадал потом Йорген. Он так и не узнал никогда, что это Картен Кнут опростоволосился. Услышав от караульного добрую весть, разводящий ошалел от радости и испытал острую потребность осчастливить ближнего. Кого? Ну конечно, любящего брата! Одного лишь он не учел в пылу эмоций: того, что Дитмар фон Раух ни малейшего представления не имел о несчастии, приключившемся с Йоргеном!
И представьте себе состояние лагенара Нидерталя, когда рано поутру в дверях его спальни объявился сияющий рассыльный из казарм и без всякой преамбулы проорал с порога:
– Радуйтесь, радуйтесь, ваша светлость! Опасность миновала! Его милость господин ланцтрегер Йорген фон Раух, хвала Девам Небесным, не обратился в шторба!!!
«А с какой это стати его милость господин ланцтрегер Йорген фон Раух должен был обратиться в шторба?!» – встал законный вопрос. На беду, рассыльный оказался удивительно осведомлен. Наскоро одевшись и не позавтракав, лагенар устремился на расправу.
– Что это такое?! – орал он на всю казарму, внушая гвардейцам уважение мощью своих голосовых связок (куда было младшему фон Рауху до старшего!). – Почему я все всегда узнаю последним?! Почему любому рассыльному в этом городе известно, что ланцтрегер фон Раух едва не помер, – а родному брату неизвестно?! Так трудно было за мной послать еще вчера?!
– Мы думали, тебе неприятно будет на это смотреть, – лениво потягиваясь, промурлыкал Йорген: вопли брата его совершенно не впечатляли, он с детства привык. – О тебе же заботились!
– Заботились они! Скажите, сестры милосердия какие! А если бы ты, не допустите Девы Небесные, и вправду помер?! Что бы я отцу сказал, ты не подумал, а? Что развлекался при дворе на пиру, жрал мясо и пил вино в тот момент, когда его средний сын оборачивался вампиром и от Тьмы его душу спасали чужие люди?! Да?! Думаешь, он смог бы меня простить?!
Йорген поморщился. На самом деле он был абсолютно убежден: если бы события действительно приняли печальный оборот, уж кто-кто, а отец это как-нибудь пережил бы. Но говорить об этом вслух он не стал, чтобы лишний раз не огорчать Дитмара.
А тот тем временем напустился на притихшего Кальпурция:
– А ты куда смотрел? Раб, называется! Ну ладно он, – Дитмар пренебрежительно кивнул на брата, – нелепое создание, безобразный плод напрасной связи, ничего не соображает по ущербной природе своей! Но ты-то! Ведь просвещенный человек, книжки читаешь!!! Мог бы догадаться…
У Кальпурция упало сердце. Не потому конечно же, что его так огорчил несправедливый упрек. Нет, другое его взволновало. Он был абсолютно убежден: после тех страшных слов, что Дитмар только что наговорил Йоргену, разрыв между братьями неизбежен. И это еще в лучшем случае! Зачастую подобные оскорбления смываются лишь кровью!
К его удивлению, Йорген фон Раух вовсе не казался уязвленным. Заговорил вполне миролюбиво:
– Нет, я не пойму, а на Кальпурция бедного ты за что набросился? Это я ему не велел никого звать, с меня и спрашивай. Да, был неправ, да, в другой раз…
– Погоди! – вдруг перебил его старший брат с озадаченным видом. – На кого я набросился?
– На Кальпурция Тиилла. Раба моего.
– Это что… это его так прямо и зовут – Кальпурций?
– Угу. Это красивое и благородное силонийское имя.
– Короче, вы друг друга стоите! – пришел к неожиданному выводу старший фон Раух. – Два сапога пара, будто нарочно подбирали! Пошел я от вас! – и пригрозил уже с порога: – В другой раз убью обоих, так и знайте!
