Тьма во мне - страница 7

Сейчас уже не вспомню, когда именно я понял, что люблю ее, и как это произошло, но теперь я знал это наверняка, как знал и то, что никогда не смогу стать достойным ее. Я находил в ней то совершенство души, которое не находил в себе или в ком-то другом. Миранда многим отличалась от остальных девушек нашего круга, которые когда-то бывали в замке. Например, она обладала независимостью суждений и собственными взглядами на жизнь. Хагамар воспитывал так всех своих детей, но Миранда отличалась какой-то своей врожденной мудростью, которая была такой понятной, такой по-житейски простой, и которая возводила ее обаяние на недосягаемую высоту. Миранда умела не только нравиться людям, она могла заставить мужчин считаться со своим мнением, чего не могла сделать ни одна другая девушка, умела находить аргументы в спорах, ее трудно было смутить или застать врасплох. И эта ее внутренняя сила, привлекала одних и отталкивала других. Впрочем, я знал, что беспокоит их не Миранда вовсе, а собственная слабость и глупость, которые, порой, так ясно проступали в людях, находящихся рядом с ней.

Знала ли она о моих чувствах? Нет. Я никогда не стал бы докучать ей своими признаниями. Я боялся этих признаний, и не потому, что боялся отказа. Меня больше пугала взаимность. Мне думалось: смогу ли я быть достаточно сильным, достаточно разумным, достаточно смелым, чтобы всегда быть рядом с ней? Возможно, когда-нибудь, когда я совершу подвиг достаточный, чтобы гордиться им и собой, я признаюсь ей. Но до тех пор, моя любовь останется тайной и далекой, как звезды. А если опоздаю, что же, значит, так тому и быть.

Сколько раз я наблюдал, как Хьюго пытается сделать ее очередным своим трофеем, но все его попытки были сродни волнам, разбивающимся о непреступную скалу. Миранда не была одной из тех скудоумных и дешевых пустышек, которые составляли большую часть побед моего брата. Она знала себе цену, и попытки Хьюго соблазнить ее, казались ей смешными и неуклюжими. Она единственная из девушек умела ставить его на место. Только ради нее я старался быть лучше, чтобы хоть как-то приблизиться к той нравственной высоте, на которой стояла она. Именно любовь к ней помогала мне прощать и Хьюго, и отца, и судьбу.

Занятый своими мыслями, я даже и не заметил нашей дороги, а меж тем мы проделали почти весь путь.

– И все-таки, зачем отец нас позвал?

– Откуда мне знать? – Огрызнулся Хьюго. – Придем, и ты сам у него спросишь, если смелости хватит.

– Он разве тебе не сказал? – Удивился я.

– Нет. – Бросил Хьюго в ответ, и по его до предела раздраженному тону я понял, что отец и в самом деле ничего ему не рассказал, что удивительно, ведь обычно Хьюго был осведомлен обо всех важных делах.

Кабинет короля находился в одной из башен. Мы подошли, и брат негромко постучал железным кольцом, словно боясь потревожить погруженного в государственные дела правителя. Мне был хорошо знаком этот издавна заведенный порядок. Отец не любил, когда кто-то входит к нему без стука, даже если он сам приглашал.

– Войдите. – Донесся его низкий голос.

Хьюго отворил дверь и вошел первым, я последовал за ним. В кабинете еще было светло. В открытые окна, обращенные на запад, проникало уходящее солнце, и внутри падающего на пол луча была хорошо видна принесенная ветром пыль. Золотистая, она летала в воздухе, оседая на шкафах и книгах. Она казалась фантастическим туманом, который сверкал, как звезды, падающие с небес. Коврик света лежал на полу под окном, однако там, куда не могли допрыгнуть последние солнечные зайчики, уже залегли сумрачные тени, смягчая очертания предметов и двух людей, находящихся в комнате. Слева от окна был массивный прямоугольный стол, заваленный грудой бумаг, в которых сейчас разбирался отец. Он что-то перечитывал, пересчитывал и был так поглощен этим занятием, что не заметил, как мы вошли. Он даже не посмотрел в нашу сторону и никак не выказал сыновьям своего радушия.