…Светофор моргнул красным, машина замедлялась перед пешеходным переходом. Желто-серые полосы рябили в глазах, смешиваясь в кляксы, колебались над сознанием, как туман над землей. Спонтанно Кира вспоминала яркие детали прошлого: улыбки, руки, родинки, голоса. Уверенные, строгие команды старшего в отряде; напевный голос попутчицы, рассказывающий сказки у костра; веселый и пьяный мужской смех; грустные вздохи отрядного врача и его латинские изречения. Кусачая ирония в резкой речи фельдмаршала, с которым ей довелось случайно встретиться, когда отступали из Москвы. Большинство образов вытеснялось временем, новыми лицами и память стирала прошлое, освобождая место для будущего. Глубокой, незаживающей раной жил только образ Мурада: три морщины на лбу, холодные синие глаза, кривой изгиб губ, тяжелый подбородок. Память будто софитом вырезала из темноты прожитого его по-военному крепкую фигуру, уверенно держащую в руке плеть. Внутри всколыхнулась застарелая ненависть, покрытая коркой прелой памяти о боли и полыхающем нутре. Кира поморщилась и потерла переносицу. Мысли ее приняли мрачное направление. Это было некстати и привкуса оптимизма в настроение не вносило.
– Я не мастер извинений, ты знаешь, – нарушил молчание Рейф. – Забыл, что ты старше, чем выглядишь.
– Подобное дерьмо от возраста не зависит, – пожала плечами Кира, стараясь отогнать воспоминания подальше.
– Не зависит, но с возрастом его накапливается больше. – Рейф покосился в зеркало заднего вида и тихо выругался. – Прокатишься со мной до офиса. – В тоне звучала смесь сожаления и досады.
– Давненько я не общалась с федералами, – развеселилась Кира.
– Очень смешно, – буркнул Рейф, перестраиваясь и прибавляя скорость. – Посидишь в машине. Я хоть знать буду, чем ты занята.
Кира прыснула смехом.
– Тебе не говорили, что ты контрол-фрик?
– Клэр что-то такое говорит иногда, – слабо улыбнулся Рейф.
– Прислушался бы к дочери.
– Если вас оставить без присмотра, через десять минут обнаружишь, что одна уже скупила весь торговый центр, а вторая лупит кого-нибудь в подворотне, – больше для вида пробурчал Рейф. – Потом устанешь объяснения писать.
– Я больше не работаю с ФБР, – напомнила Кира, умиляясь его заботе, обернутой в упрек.
– Да. Поэтому бумажек будет еще больше. Зачем ты пошла на кладбище? – Он покосился в зеркало и ловко нырнул в поворот под стрелку на последних секундах зеленого света.
– У меня не было четкого плана. – Кира снова потерла переносицу. – Так… осмотреться, понюхать ветер.
– И чем пахнет?
– Краской, – усмехнулась она. – Вряд ли имеет прямое отношение к моему делу, но те студенты точно знали, куда шли, если, кроме вампирских захоронений, нагадили еще и на военной могиле. На сайте Сен-Люк даже номера свидетельств о смерти есть в открытом доступе. Выходит, это не такая уж секретная информация, чтобы маскировать ее черной пастой в официальных документах. Что, согласись, наводит на размышления.
– Например?
– Например, о том, чей хвост ты сбросил на повороте, – флегматично отозвалась Кира и детски порадовалась удивленному взгляду. – Да, я заметила. – Она поглядела в правое зеркало, но форда, прилипшего у участка, не увидела. – Уже пару дней пасут.
– Почему не сказала? – рыкнул Рейф.
– Думала, твои. – Кира постаралась спрятать улыбку.
– Я не… – начал было он и передумал. – Если мы работаем вместе, я должен знать обо всем, что происходит, – закончил безапелляционно.
