Михальчук хорошо разбирался в людях, достаточно было парой фраз перекинуться, чтобы составить представление о человеке, но школьный учитель сумел его удивить. Вроде бы открытый человек, прямой, без наносного пафоса, но простота эта скрывает под собой что-то серьёзное, то ли душевный надлом, то ли гнильцу – не понять. Боится. Чего вот только? За девочку боится или за себя? Если второе, то имеется ли на то причина? Ладно, алиби он проверит поминутно, проследит путь учителя от самого крыльца вплоть до сегодняшнего визита, но Дмитрий Ильич очень сомневался, что след этот, на данный момент единственный, сможет привести его к пропавшей девочке. Весь отдел на ушах стоит, опера носом землю роют, свидетелей по микрорайону ищут, а впечатление создаётся, будто в тот самый час, когда девочка ушла со школьного двора, город в зону отчуждения превратился. Никто ничего…
И вообще… Не давала покою капитану эта история с пропавшей девочкой, да ещё с той, другой, найденной в лесу. Чудилась ему связь между девочками, но вот объяснить свои домыслы он не мог даже себе, а дело о гибели Нади Востриковой досталось, надо же такому случиться, самому нерадивому следователю, другого такого ещё поискать! Ведь как есть спишет на самоубийство, хотя факты вопят об обратном! Даже на словах версия о суициде абсурдной кажется, всё равно, что написать в заключении, как тело само упало на нож семнадцать раз… Ага! Та же песня. Девочка убегает из клиники… ладно, пусть психоневрологического диспансера, для того, чтобы совершить суицид. Для этого она покупает в магазине пару сотен свечей, специально для неё в таком количестве завезли, и умудряется достать пентобарбитал – препарат редкий, неиспользуемый в современной фармакологии. Зачем такие сложности? Положим, если на минуточку допустить, что так всё и было, и девочка из собственной смерти решила устроить театрализованное представление, то и тут не всё гладко выходит. Если происшествие суицид, то он, скорее всего, имеет ритуальную основу, что совсем не вяжется с образом импульсивной девочки, подверженной нервным срывам. Ритуальные суициды они действительно тщательно подготовлены и спланированы, но в секте Надя не состояла, да и времени на подготовку не имела, а ведь всё одно – на самоубийство спишут…
Спишут, обязательно спишут, а потом снова дело поднимут, ибо убийство девочки очень смахивает на серийное. Надо проверить, не было ли где в округе чего подобного. Сводки поднять… Хотя, в любом случае на серийник убийство очень походит. Кто-то же должен стать первой жертвой. И, скорее всего, ею стала Надя Вострикова.
Михальчук достал сигареты, закурил, выпустил в окно струйку голубого дыма, беспокойно побарабанил пальцами по рулю, поднял голову, кинув взгляд на окно учителя. Показалось, или штора качнулась? Надо бы покопаться в этом деле тихонечко, не привлекая к себе внимания, подробности разузнать, а у кого, как ни у судмедэксперта?
– Здравствуй, Пахом, – сказал он в телефонную трубку. – Давненько мы с тобой не пересекались под шашлычок да коньячок. Исправим недоразумение?
– И тебе здравствуй, – насмешливо отозвался Пахоменко Николай Сергеевич – судмедэксперт и хороший приятель Михальчука. – Дай угадаю с одной попытки…. Делом девочки убиенной заинтересовался?
– Так точно! – в тон ему подтвердил Михальчук, – Ничего-то от тебя не скроешь, старый ты лис. Ну так как насчёт коньячка?
