Когда обмякшую пациентку увели, Валерий продолжал стоять, глядя на красные лепестки в черной земле. Хотелось философствовать о причудах времени, которое вдруг растягивает мгновения до невообразимых величин. Он чувствовал себя значительно старше, чем десять минут назад, и мышиная возня, тогда такая важная, сейчас стала безразлична. Лугов посмотрел на Ладу, которая тихо всхлипывала в сторонке. Наконец она, будто дождавшись приглашения, бросилась ему на грудь, и не надо было ничего объяснять.
Глава 6
Начало болезни
– Твой дед достал совсем, два месяца уже гостит! Ну сколько можно! Пора бы и честь знать! В родном доме задыхаюсь. Хорошо хоть на прогулки по центру уезжает. Почти восемьдесят лет, еле ноги таскает, а сам всё на экскурсии! Просто диву даюсь, турист с того света, блин! – Возмущению Лады не было предела.
Валерий молчал. Не то чтобы не соглашался, просто в тоне Лады выпирала склочность, проклюнувшаяся после родов и с каждым днем расцветавшая всё пышнее и ярче. У него как раз запарка на работе, света белого не видит, а тут еще с женой нянчиться. «Дома вместо покоя сплошные непонятки. Дед, конечно, тот еще фрукт. Чудит – будь здоров! Никого не слушает. Дряхлый, едва живой, а всё в забияки лезет! Валерий глянул в наглую кошачью морду, украшавшую циферблат часов, и принялся ускоренно дожевывать бутерброд, уже не чувствуя вкуса. Вот всегда так, всё спешит, не замечая вкуса, цвета, запаха. Да и сама жизнь будто проносится за окном вагона; это мелькание завораживает, манит, а дотянуться не выходит, поезд несется – не остановить. «Вот и с дедом толком не пообщался… Действительно, что ему здесь нужно? Явно не мы!» Неожиданно вырвалось:
– Прошлое искать приехал. Только почему сюда?
Лада перестала ковырять ложечкой творожок с мюсли и с интересом уставилась на мужа. В тишине часы тикали устрашающе, как счетчик перед взрывом. Искорка понимания блеснула и погасла.
– Всё, мне пора! Уже полвосьмого, самые пробки начинаются. Пока! Звони! – Валерий выскочил из-за стола.
«Вот так всегда! Только начнешь говорить по-человечески, как ему пора. Пробки, видите ли! Всю жизнь позатыкали!» Лада швырнула чашку в раковину с остервенением, а она целехонька; лишь подпрыгнула издевательски и замерла. Стойкое огнеупорное стекло, ему до поры до времени хоть бы хны. А час придет – само рассыплется без посторонней помощи, не то что стариковы противные железяки! Наставил здесь барахла, будто территорию пометил. Ест только из своей посуды, как старообрядец.
Лада с ненавистью посмотрела на помятую обколотую эмалированную кружку с едва различимой надписью на донышке – 71. Это же надо – почти сорок лет. Терпеть не могла старье, будто груз времени на нём висит, кричит о твоей человеческой хрупкости, бренности. Чуток вещичка послужит – и всё, долой, «обновления готовы». Она брезгливо задвинула в угол кружку, поросшую изнутри коричневым чайным налетом. Не моет – его проблемы, Лада в домработницы не нанималась. Она села, огляделась: вроде всё сделано, можно и бутерброд соорудить с колбаской, благо фигура позволяет. Не спеша, спокойно позавтракать. Вкусно, хорошо, но тревога не уходит. Что-то не так, не должен малыш столько спать!
Побежала, потрогала, так и есть – горяченький. Допрыгалась – заболел. Конечно, старый хрыч везде окна пооткрывал, душно, видите ли! На ребенка плевать! Артошка проснулся, захныкал; она попыталась вставить ему под мышку градусник. Сынок пищал, вертелся, не давался. Давно пора электронный термометр купить! Лада привычно злилась на мужа, будто он во всём виноват, даже в том, что Артошка срыгнул на новенькую сиреневую футболку. Ну какое тут, к чёрту, творчество, когда пахнешь кислым молоком!
