Валерий всегда держал слово, даже данное сгоряча. Утром, матеря себя и весь мир, он организовывал консультацию у профессора Фролова. Еще за двадцать минут до назначенного времени Лугов вышагивал по отделению, вспоминая студенческие годы. Лада сидела молчаливая и торжественная, как верующая католичка во время мессы. При дневном свете страхи становились неуместными, а шум заглушил тот зов о помощи, что ему вчера померещился.
В конце коридора показалась поджарая фигура с высоко поднятой головой; полы белого халата развевались, как крылья.
– Здравствуйте, Игорь Иванович!
– Ну, Валерка, возмужал. Прямо богатырь. Чего мечешься в предбаннике, как медведь в клетке? Мамочка, несите малыша!
Веселый, доброжелательный тон приободрил Ладу, и она, сбиваясь с пятого на десятое, затараторила про температуру, рвоту, вялость, про две недели и коммерческую клинику, теребя в руках мятую бумажку с результатами анализов.
– Это потом, раздевайте!
Удивляясь собственной неловкости, она дернула молнию на комбинезончике, раскидала вещи на обитом серым «кожзамом» пеленальнике. На стене красовались цветные пластиковые изображения внутренних органов; невольно хотелось разобрать, что же это такое. Профессор начал терять терпение:
– Побыстрее, пожалуйста, меня студенты ждут! Две недели, говорите, температура? А в последние дни еще рвота и вялость? – Осматривая Артошку, он гневно цокал языком, тыкал пальцем в разлитые красные пятна на тельце и странно смотрел на Валерия.
– Разве это не аллергия? – робко вмешалась Лада.
– Это у меня сейчас начнется аллергия на невежество! Смотри сюда, Валерий! Ребенок вялый, как тряпочка, серый, родничок выбухает, глаза закатывает. Ригидность затылочных мышц не замечаешь? Ну, доктора пошли! Коммерсанты, твою мать!
Валерий мучительно покраснел; при ином раскладе Лада бы сказала – как сеньор помидор, но сейчас лишь растерянно переводила взгляд с мужа на профессора и обратно. Безотчетный, леденящий страх мешал дышать, руки тряслись и не слушались.
– Одевайте сынка и подождите в коридоре! – скомандовал профессор. – Мы тут побеседуем, как коллега с коллегой.
Прижимаясь ухом к закрытой двери, Лада пыталась разобрать, о чём они говорят, но слышала лишь стук своего сердца.
Игорь Иванович был в бешенстве; он вообще ненавидел разгильдяйство, а врачам его особенно не прощал. «Дурак опаснее врага!» – твердил он без устали. Каждый запущенный случай подтверждал его правоту.
– Ты, друг, менингеальные симптомы различать тоже разучился?! Это же надо – менингит запустить!
– Откуда он мог взяться? – Валерий устыдился собственной глупости.
– Тебе виднее, подумай! Учти, чтобы разобраться с этиологией, нужен анализ ЦСЖ, тогда и определимся с лечением. И госпитализировать срочно! Пожалуй, поговорю с Михаилом Николаевичем, чтоб вас вел. Соображения кое-какие ему выскажу.
Валерий положил на стол конверт с заранее оговоренной суммой, но Фролов наотрез отказался:
– Выздоровеет, тогда отблагодаришь.
Это настораживало. Конечно, могущество современной медицины бесспорно, но всё-таки… Главное – успокоить Ладку.
На другой день Валерий, избегая встречаться с женой (которая оставалась с ребенком в больнице), рвался на прием к Михаилу Николаевичу. Нужно было срочно найти ответы на все вопросы. Он еще с порога попытался оценить серьезность ситуации по манере и поведению врача. Тот начал без всяких «китайских церемоний»:
