Продолжая бурчать себе под нос, Джонсон вылез из машины. Питер вытащил из кармана аккуратно свернутые трубочкой банкноты и в который уже раз почувствовал себя мародером.
Десять стофунтовых бумажек они нашли в сигаретной пачке, спрятанной в ящике письменного стола под кипами счетов и прочих бумаг. Может, это был неприкосновенный семейный запас или личная заначка Ирвина. Забирая деньги, Питер чувствовал себя отвратительно, но деваться было некуда.
Пока Джонсон заправлял машину, он обошел с тележкой ряды супермаркета. Немного еды и воды, туалетные принадлежности, пакет сухого корма для овчарки, имя которой они так и не узнали, канистра молока, овощные и мясные консервы для Джереми. Расплатившись за продукты и бензин, он подумал, что деньги кончатся очень быстро. При здешнем уровне цен тысячи фунтов не хватит и на месяц.
- Хорошо, что мы поехали на моей машине, Джонсон, - сказал Питер, когда они оставили заправку позади. – В вашей места для живности не предусмотрены.
- У меня нет живности, милорд, - невозмутимо пожал плечами Джонсон. – Но да. В мой багажник и корги бы не поместились, не говоря уж о драконе.
От шоссе в лес сворачивала грунтовка. Проехав по ней немного, Джонсон остановился на укромной поляне. Питер обошел машину и открыл дверцу багажника.
Что бы он там ни говорил, дракону и собаке было тесно. Джереми свернулся в клубок, овчарка пристроила голову у него на боку. Оба посмотрели на Питера с укоризной.
- Вылезайте, ребята, - сказал он. – Разминка, оправка, ланч.
Овчарка, подумав, выбралась первой и, нервно побрехивая, отправилась обследовать кусты. Джереми вылез из машины, огляделся по сторонам, расправил крылья, встряхнул и сложил обратно. И только после этого медленно побрел за собакой.
С легким беспокойством Питер заглянул в багажник, но там было чисто, только валялись несколько ядовитых чешуек, которые он осторожно вытряхнул. Потом достал с заднего сиденья прихваченный в доме Лоры тазик и миску для собаки. В миску насыпал сухой корм, в тазике смешал консервы. Выглядела мешанина не слишком аппетитно, но готовить дракону кашу возможности не было.
Овчарка набросилась на корм с жадностью, Джереми посмотрел на миску с недоумением.
- Если не будешь капризничать, дружок, дам молока, - Питер показал дракону канистру. – Будь умником, ешь, пожалуйста.
Глубоко вздохнув, Джереми принялся за еду.
- Мне очень жаль, милорд, - сказал Джонсон, когда они съели по сэндвичу с мясом, запивая их чем-то вроде колы, - но собаку придется оставить.
- Где, в лесу? – возмутился Питер. – Тогда не надо было ее вообще забирать из дома. Отвязали бы и все.
- Зачем в лесу? Оставим у какой-нибудь деревни. Думаю, там ее подберут. Или хотя бы отправят в приют. Мы не сможем ее возить с собой, вы же понимаете. К тому же на нее нет паспорта.
Питеру было не по себе от мысли, что скажут через год Лора и Ирвин, если вернутся… нет, когда вернутся! Но он понимал, что Джонсон прав.
Он вспомнил, как проснулся на диване с раскалывающейся головой и не мог сообразить, где находится. За окном было темно, над столом горела лампа под оранжевым абажуром, Джонсон пил чай в компании круглолицей светловолосой женщины в синем платье.
- А вот и Питер проснулся, - развязно обрадовался Джонсон. – Давай с нами чай пить. Миранда, это Питер. А это Миранда, няня Присциллы. Я отдал ей записку Лоры.
Питер ничего не понимал. Джонсон выглядел совсем не Джонсоном, а… ну да, Адским Бомбеем. Разумеется, он знал, как зовут дворецкого, но старательно поддерживал иллюзию, что эта страшная тайна известна только Свете и Тони. Джемпер Джонсона валялся на спинке кресла, ворот рубашки расстегнут, рукава подвернуты, на ногах мохнатые тапки из овчины. Всегда аккуратная прическа волосок к волоску встрепана. И даже голос не узнать. Не говоря уже о манерах. И о какой записке речь?
