Токсимерский оскал - страница 32

– Хорошо, уважаемый, мы продолжим когда ты вновь будешь готов, – токс присел рядом со старцем, – Расскажи мне о своей любимой Илакии.

– Хм. Рассказ этот может занять годы, – старик мечтательно прикрыл глаза, – Это благословенная земля, обласканная богами и судьбой. Ее бескрайние просторы вмещают в себя все – дикие леса и бескрайние долины, могучие горные хребты и золото коварных пустынь, огромные города, где звучит многоголосье всех языков мира, красивейшие храмы и святые места. Но именно так ты мог бы описать свой родной Токсимер, не так ли?

– Да, Рэмондо, именно так, если только хватило бы красноречия, я и постарался бы описать Токсимер.

– Илакию надо видеть, что бы полюбить ее. Я очень надеюсь, что все мы дойдем до своих целей, проделав часть пути вместе, расставшись и встретившись позже вновь, – улюк стряхнул с себя воспоминания, – Я надеюсь, что ты побываешь в Илакии и поймешь что я не лукавил. И тебе будут там рады всегда, ведь ты однажды уже спас нас.

– Зачем считаться? – токс усмехнулся, подумав, что неизвестно что было бы в том бою, не прозвучи средь шума ненавистное имя, – К тому же это ты сначала спас меня. Хотя…. Я, надеюсь, все же помог вам в той таверне. Правда, теперь, узнав тебя получше, я уже сомневаюсь, что тебе нужна была моя помощь.

– Нужна была, – старик кивнул, – Вспомни, что я говорил про настоящий бой. Я учитель, а не воин. А там были воины. И противостоять им должен был такой же воин.

– Ты рассказывал про Храм Солнца. Скажи, уважаемый, мне все кажется, что тут есть и что-то личное для тебя. Что-то что я не понял или ты не рассказал, – Саган внимательно смотрел на старца и заметил, как тень мрачных воспоминаний набежала на его лицо, – Что у тебя связано с Храмом Солнца?

Улюк как-то сразу сник, окончательно сдавшись усталости и тяжелым думам. Он с трудом поднялся с циновки, еще более сгорбленный и высохший чем обычно.

– Прости, Саган, я слишком устал что бы продолжать разговор. Силы совсем покинули меня. Я должен немного отдохнуть в тиши и уединении своей каюты. Мы поговорим обо всем потом…. Когда-нибудь мы обо всем поговорим.

Кабан под дружное ржание и свист дружков помочился на капот стоящего у обочины гравитолета. Было бы, конечно намного веселее, если бы хозяин был внутри машины, но и так получилось прикольно. Они брели по полутемным улица забытого богом района Сатри города Сант Гадлена, которые были их родным домом. Этот район представлял собой что-то среднее между трущобами, в которых обитали самые низшие слои общества Сант Гадлена, и промзоной, в которой эти отбросы работали. По крайней мере жилые кварталы были обильно перемешаны со складами, пустырями, нагромождением заводов и каких-то заброшенных зданий совершенно непонятного назначения. Друзей было четверо – Кабан, Морок, Топ и Пузо. Конечно, это не настоящие их имена. Кто же из родителей назвал бы так новорожденных гурян. Ведь все четверо представляли собой именно расу гурян. Эти клички, под которыми их многие в этих районах знали, они придумали себе сами, когда были еще совсем детьми. Топ предложил пойти оттянуться в район ремесленного университета, где всегда суетилось много студентов – маменькиных сынков и дочек. Некоторое время обсуждали, но отказались из-за обилия там в это время суток полиции. Проходя мимо одного из домов, почти одновременно увидели сидящего перед темным подъездом человека. Повернули было к нему, но он поднял голову, посмотрев на них страшным взглядом, которым мог бы смотреть мясник на подъезжающую к нему на крючьях свежую тушу. Не обсуждая даже, они сразу отказались от идеи привязаться к нему. Морок даже пробормотал оторопело – «Добрый вечер». Пошли дальше, подтрунивая над Мороком. Через пару кварталов прямо на них вышла девушка-землянка. Идеальная мускулистая фигура, утянутая в тугую псевдокожаную одежду, упругая походка молодой кошки, что-то еще неуловимое почти аморфное, что делает таких женщин возбуждающе желанными с первой секунды. Короче выглядела она аппетитно, словно утонченное блюдо перед роняющим голодную слюну грузчиком. Кабан мгновенно представил, как шикарно она будет смотреться, когда он нагнет ее в ближайшем переулке и действительно едва не пустил слюну. Совсем недавно они вот так же попользовали молоденькую гурянку – кайф был ни с чем несравненный. Кабан до сих пор, онанируя в душе, представлял ту картину, когда она кричала, пытаясь вывернуться из-под навалившихся на нее мускулистых тел. Переглянувшись они не сговариваясь сгребли встреченную девушку, увлекая в ближайший темный проулок. Но она оказалась совсем не легкой добычей. Удар коленом Пузу в пах, локтем в челюсть Топу, снова коленом в голову согнувшемуся Пузу. Жесткий маленький кулак, словно лом чернорабочего грохнул в живот Мороку. Кабан обхватил ее сзади, зажав нижними руками руки, а верхними сжимая грудь. Девушка, ни сколько не смутившись, засадила тонкий каблук ему в ногу, а когда он взвыл от острой боли, ударила затылком в лицо. Морок влупил ей самой кулаком в живот и, подхватив за подбородок, потянул к себе. Но она, как-то слишком быстро оклемавшись, дернула, словно кобра головой с хрустом сжимая зубы на его пальцах. Кабан, заливался кровью из разбитой носовой пластины и больше не хотел ее трахнуть. Теперь он просто хотел ее убить. Со всех сил он ударил ей кулаком в лицо. Девушка, мотнувшись в строну, упала на колени. Он пнул ее не целясь, чувствуя восторженное удовольствие от этого. Но нога провалилась в пустоту, а девушка ударила теперь уже кулаком с колен ему в пах. Кабан дико взвыл согнувшись. Но тут подоспели Морок и Топ. Они сбили ее с ног, ожесточенно пиная. Присоединился плачущий и размазывающий сопли с кровью Пузо. Кабан широко ставя ноги поковылял к ним, что бы внести свою лепту и отомстить за то, что, похоже, несколько недель вообще с девочками общаться не сможет. Она не просила пощады и даже не стонала под тяжелыми ударами сыпавшимися на нее со всех сторон. И вдруг рядом возник тот страшный человек с крыльца. Кабан хотел позвать товарищей, когда заметил скользнувшие из рукавов темные лезвия клинков. Но слова застряли в горле, когда брызги крови попали ему в лицо. Страшный человек шагнул к Кабану, в один миг превратив троих гурян в агонизирующие туши парного мяса. Кабан попятился тихо заскулив. Он хотел бы убежать, но животный страх сковал ноги, по которым потекла теплая струйка позора. В глазах незнакомца не было ничего, что позволило бы гурянину молить о пощаде или просто надеяться. Человек махнул рукой и тотчас, словно потеряв интерес, вернулся к лежащей девушке. Кабан ощутил горячие струи заливающие грудь и плечо. Он дернулся, испуганно чувствуя, как сразу занемели конечности. Голова, не слушаясь, свесилась на бок, не поддерживаемая более перерезанными шейными мышцами. Гурянин упал на колени и дальше, словно тряпичная кукла, смявшись и опадая.