– Хорошо, – буркнул Воронцов.
Не слишком приятно, когда тебя поучают.
– Не будем больше об этом, – смилостивилась Хельга.
Свечи уже оплывали. Воронцов поднял фужер с шампанским.
– Когда начнется наше интервью? – поинтересовался он, придвигаясь к Хельге поближе.
Она улыбнулась и опустила глаза, наблюдая, как поднимаются со дна фужера воздушные пузырьки.
– Интервью будет, Саша. Но не то, которое ты имеешь в виду.
– А что я имею в виду?
– Я надеюсь, что сегодня ты поведешь себя более пристойно, чем в прошлый раз.
– Я был так плох?
– Ты был груб.
– Сегодня я буду нежен как голубь.
– Ничего этого не будет. Так что извини.
– Какого же черта ты меня к себе пригласила? – нахмурился Воронцов.
– Я хотела с тобой поговорить, узнать о тебе побольше. Моя статья…
– Не будет никакой статьи!
– Тогда и я не понимаю, зачем мне с тобой встречаться.
– Это просто какое-то стечение обстоятельств, – огрызнулся Воронцов. – Случайность – и только.
– Поражаюсь я вам, мужикам, – оскорбилась Хельга. – Когда мы нужны, вы используете нас на полную катушку. Поезжай туда, привези то, пусть паспорт пока у тебя полежит, отвези меня туда, ложись со мной в постель, потому что я этого хочу. И потом все это называют просто стечением обстоятельств.
Она, похоже, не на шутку обиделась.
– Извини, – сказал Воронцов. – Я, конечно, не всегда бываю прав.
Никак он не мог понять, как следует вести себя с этой женщиной. То она казалась ему совсем свойской и доступной, то представлялось, что таится в ней что-то такое, чего не разгадать никогда.
– Давай выпьем, – предложил Воронцов. – Ничего такого нет, что могло бы нас поссорить.
Он, демонстрируя свое миролюбие, положил свою ладонь на руку Хельге, и она не отстранилась, только едва заметно улыбнулась. Простила.
– В какой газете ты работаешь? – поинтересовался Воронцов.
– Я внештатник. Свободный журналист.
– Трудно устроиться, да?
– А я и не пыталась. Я не умею работать с девяти до шести и два раза в месяц получать фиксированную зарплату. Я – вольная птица, сама по себе. Пишу, о чем хочу, никто над душой при этом не стоит, потом статьи отношу в редакции. Не взяли в одной – возьмут в другой. Такая вот жизнь.
– А обо мне ты для кого напишешь?
– Смотря какая статья получится. Я еще пока с трудом представляю. Ты каждый раз открываешься мне с какой-нибудь новой стороны.
– Ну и как впечатления?
– Честно?
– Да.
– Ты мне интересен. Чисто по-человечески. Я бизнесменов себе представляла иначе. Знаешь, сложился такой стереотип: из бывших комсомольских деятелей, разжирели на партийных деньгах, очень быстро срослись с мафией, и все там мерзко, грязно, жутко.
– А разве не так?
– Ты, например, совсем не похож на мафиози, и не такой уж крутой, и неприятности твои все такие понятные, и мама у тебя чудесная, и все как-то по-человечески, так обыкновенно. Мне вот это и интересно показать в статье: человек распоряжается миллионами долларов, а жизнь у него такая же, как у простых смертных…
– Точно, – поддакнул Воронцов и показал за окно: – Все как у всех. Например, машина, дежурящая у подъезда…
– Что – та самая? – обеспокоилась Хельга, поняв, что речь идет о зеленом «опеле».
– Я с ними и приехал.
– Они опять следили за тобой?
– Ты не поняла. Я приехал к тебе в их «опеле». К чему эти шпионские страсти, если всем все понятно.
– Ты сумасшедший! – покачала головой Хельга.
Но, похоже, в ее тоне не было осуждения.
