– Да… мама всегда говорила, что клубника с сахаром – это вкусно… клубника с сахаром – вкусно… да… – пробормотал мужчина обожжённым ртом, к которому прилипли гранулы сахара и из которого бегло заструилась алая кровь, смешавшись со свежим клубничным соком.
Насладившись клубничным вкусом, Рой спрятал ветвь в карман и уверенной походкой направился к дому на улице Лютая, нигде не останавливаясь, и скоро растворился около стены дома №8.
Впрочем, это был лишь обман зрения – на самом деле загадочный человек никуда не пропадал и появился в заброшенной квартире №44. На тот момент, когда он оказался внутри захламлённой комнаты, стены которой были увешаны кривыми длинными ножницами, а пол устлан грязными тряпками, солнце окончательно село. Мистер Рой снял пару длинных ржавых ножниц со стены, расчистил ногой мусор на полу и резко вонзил остриё в самое сердце запачканного зеркала, в котором увидел своё обезображенное отражение. Зеркало, не выдержав сильного удара, покрылось паутиной и начало крошиться, однако мужчина, не дожидаясь, пока осколки коснутся пола, нанёс по зеркалу ещё один удар. От резких движений его рана на обожжённой губе вновь открылась – кровь сильной струёй потекла по подбородку. Тогда Берри игриво подкинул в воздухе ножницы (они сделали причудливое сальто) и как ни в чём не бывало закусил клубникой, обсыпанной сахаром.
Быстро промелькнувшие воспоминания рассеялись, как дым, и, резко пощёлкав глазами влево-вправо, чтобы не заплакать от злости, мистер Рой смазал наконец сильный ожог (при этом ни один мускул на его лице не дрогнул) и снова вышел на улицу, попав под рассыпчатый дождь. Всё в Лютевилле было по-прежнему. Всё было по-прежнему, как и много лет тому назад.
***
Пройдя в дом и встретившись глазами с тяжёлым взглядом старухи в серой шляпе, которая слегка подняла голову, чтобы посмотреть гостю в глаза, Кауфер Хавст ощутил тот же запах, что и Оскар, ставший невидимкой, стоило ему пересечь порог этого дома. Как обычно, здесь пахло резкими, но приятными травами, пылью, пеплом и, конечно, великими тайнами.
Милый кот с голубыми глазами, неспешно переставляя лапы, смакуя жизнь, точно глоток бургундского вина, зашёл в дом вслед за кукловодом-чревовещателем, несущим игрушечную Джюель.
Старуха со скрипом развернулась в узкой прохожей и поползла на чердак сквозь несколько пролётов ступенек. В одном из старинных сундуков, под одеялом, покрытым плесенью от сырости, высохшие костлявые руки, раскрашенные светло-коричневыми пятнами, нащупали серьгу в форме кольца с острым кинжалом, усыпанном сверкающими драгоценными камнями.
Старуха громко вздохнула, и этот звук отдалённо напомнил возглас сожаления. Она медленно поковыляла вниз, чуть не провалившись в дыру на предпоследней ступеньке. Дотащив больную ногу до входной двери, протянула украшение удивлённому Кауферу и осмотрела оживающую куклу. Помедлив, точно раздумывая, забрать её или нет, но всё же преодолев сомнения, указала жестом на дверь, тем самым дав строго понять: им точно пора. К тому времени Джюель открыла нарисованные глаза и, выскользнув из рук кукловода-чревовещателя, поспешила из дома, зазывая его за собой и не оборачиваясь. Заколдованная игрушечная кукла даже не заметила причудливого кольца на пальце нового хозяина, который надел серьгу на мизинец, чтобы не потерять, и захлопнул ладонь, но будто знала, что то, зачем они пришли, «случилось». Хотя Кауфер по-прежнему ничего не понимал.
