Мы оба испытывали неловкость, и после подписания брачного договора она лишь усилилась. А впереди ещё много чего, что нам предстоит пройти вместе, рука об руку, как настоящим супругам.
Не будем же мы собачиться на людях, да и поводов, вроде нет.
— Придётся медовый месяц провести вместе, — будто в подтверждении моих мыслей сказал Ярослав и пристально посмотрел на меня. В его взгляде отражалось такое напряжение, будто он уже мысленно сто раз отвечал на все возражения, которые якобы я должна была произнести сейчас.
Мол, мы же договаривались, что будем жить раздельно. Но я лишь вздохнула и кивнула. Юристы уже всё мне объяснили. Фиктивный брак — это мошенничество с точки зрения закона, и поэтому нельзя вот так заявить всему свету: мы это сделали ради миллиарда. Иначе никому из нас его не видать.
А родственники Ярослава, вероятно, спят и видят, как бы загрести деньги себе. И наша задача — не предоставить им в этом ни малейшего шанса.
***
Стоило мне подписать документы — с плеч свалился тяжёлый груз. Правильно говорят, главное — принять решение, а уж там, как кривая вывезет!
Ярослав Дмитриев обещал звонить как минимум раз в неделю, чтобы информировать о подготовке к свадьбе. Он предупредил, что на некоторых мероприятиях понадобится моё присутствие.
Я это понимала, возразить было нечего. К тому же надеялась, что таких случаев будет один за месяц, и взяла с жениха обещание, что о каждом скажет заранее.
На следующий день мы подали заявление в ЗАГС на Ленинском проспекте. В очередной раз убедившись, что деньги открывают многие двери, даже если день не приёмный, я только мысленно пожала плечами, когда работница сего учреждения спросила с елейной улыбкой, какое мы хотим выбрать время.
— Два часа, — ответил за меня Ярослав. На том и порешили.
— Почему два? — спросила я, когда мы вышли и остановились на крыльце заднего выхода. Я не курила и не любила дышать сигаретным дымом, но любопытство взяло верх над принципами.
— Некоторым родственникам так удобнее. Торжественная часть, а банкет будет в Lofthall. Я уже распорядился забронировать на двадцать пятое июля один из залов, — он говорил это так быстро, будто надиктовывал секретарю или давал отчёт финансовому директору.
А я в очередной раз поймала себя на мысли, что не испытываю никакого предсвадебного мандража. Конечно, брак ненатуральный, но ведь торжество будет настоящим! И, кроме семьи, никто не знает причину такого скоропалительного решения.
— Они не проболтаются, не волнуйся, — продолжил Ярослав, когда мы сели в машину.
Вначале так и хотелось юркнуть на заднее сиденье, но я себя одёрнула: глупо чуждаться того, кого вскоре назову мужем. Пусть и только перед лицом закона!
— Им невыгодно. Доказательств фиктивности брака нет, в постель к нам никто со свечкой не явится. А раз нет доказательств, то болтать не станут. Разве что шёпотом.
Ярослав говорил жёстко, с удовольствием осознавая собственную силу, пусть для меня и весьма иллюзорную, но она невольно вызывала уважение в собеседнике. Наверное, в семье знали, что он из тех, кого злить не рекомендуется.
Машину мой жених вёл спокойно, плавно, уверенно, с ним было не страшно ехать. Я это отметила ещё тогда, в первый раз, когда мы торопились к Насте Дмитриевой после оглашения завещания. В общем, для кого-то такая партия, как Ярослав, вполне была пределом мечтаний. Молод, уверен в себе, неплох внешне, да и финансово обеспечен.
