– Рожай сама, здоровая девка, справишься, – сквозь зубы сказала гинеколог.
Ну, сама, так сама, докторам виднее, и Татьяна даже не стала спорить и возражать. Ребёнок шёл тяжело, а под финал родов что-то совсем пошло не так, и рождённая малышка даже не закричала, как обычно кричат новорожденные, а только закряхтела и сразу затихла. Вокруг неё сразу поднялась суета, приехало начальство, начали разбираться, а роженицу отвезли в палату и как будто забыли о ней.
Татьяна довольно быстро оклемалась после родов и первым делом стала спрашивать у младшего медперсонала о дочке, но никто ничего не отвечал, пока не появились врачи и не вынесли ей свой вердикт:
– У вашей дочери была родовая травма, в следствии чего мы поставили ей диагноз ДЦП. Обычно такой диагноз становится по мере взросления ребёнка, но в вашем случае сомнений у нас не возникло.
– Как так?! – закричала Татьяна, – Гинеколог, которая принимала у меня роды, не стала делать кесарево, хоть меня предупреждали, что оно будет. Её надо отдать под суд! ДЦП – это не диагноз, а приговор!
– Вы в праве подать в суд, как на врача, который принимал роды, так и на роддом, мы понимаем, в каком ужасном Вы сейчас состоянии, но выбор у Вас есть, либо Вы смиритесь с инвалидностью Вашей дочери и будете нести этот крест до конца, либо есть возможность отказаться о ребёнка, лишённого шансов на полноценное будущее, и отдать девочку в специализированный интернат в руки профессионалов, которые станут о заботиться о ней.
Татьяна сидела на больничной кровати, и слова врачей долетали до неё, как будто сквозь стеклянную банку. Ей вкололи успокоительное, она уснула, потом проснулась, встала, вышла из палаты и медленно побрела по больничному коридору к помещению, где находились новорожденные младенцы.
– Женщина, что Вы тут шастаете ночью? – недовольно окликнула её постовая медсестра, когда Татьяна уже взялась за ручку двери.
– Я… я хочу посмотреть на свою… на свою девочку… Светочку, – проговорила заплетающимся языком она.
– Вам нельзя туда, идите в свою палату, – строго приказала ей девушка в белом халате.
– Почему нельзя?! – сорвалась на крик Татьяна, – Почему мне нельзя посмотреть на дочь?! Зачем вы от меня её прячете?! Пустите! Пустите! А-а-а-а!
У Татьяны началась истерика, переходящая в настоящий нервный припадок, и медсестра в испуге вызвала психиатрическую бригаду Скорой помощи, которые не стали разбираться, а сразу увезли несчастную женщину в специальный диспансер. Но Татьяна и впрямь была в таком состоянии, что больше походила на умалишённую, чем на здравомыслящего человека.
Неделю или даже две она пролежала под капельницами, почти не приходя в себя. Сознание её было затуманено сильными препаратами, и она находилась в каком-то забытьи, в котором ей мерещилась маленькая девочка с большими белыми бантами.
– Света, Светочка! – бредила Татьяна, уже не понимая, где реальность, а где мираж.
Пока она лежала в больнице, Владимир договорился с врачами, что он не будет забирать дочку домой и написал отказ от своих прав не неё, уверив докторов, что Татьяна тоже всё подпишет, как только придёт в себя.
Когда Татьяну выписали их лечебницы, она сразу же поспешила на розыски своей малышки, хоть и была ещё заторможена после всех процедур, которые прошла.
– Почему ты не забрал домой нашу Светочку? – накинулась она на Владимира, – Почему хотя бы не оставил её в роддоме до моего возвращения?
