— Не смотри так, — будто прочитав мои мысли, говорит брат. — Тебе двадцать уже. Ты девочка взрослая, можешь и выпить. Пару бокалов, не больше, — тут же дополняет. — Да и с нами посидеть можешь. Думаю, вам не мешает познакомиться поближе. Все же завтра все вместе на природу поедем.
Как хорошо, что я не успела взять в руки бокал. Не уверена, что смогла бы справиться с эмоциями и не пролить красное вино на идеально чистый серый диван.
— Твоя сестра с нами поедет? — уточняет Глеб.
— Да, а что тебя так удивляет?
Боря отставляет бутылку в сторону и внимательно смотрит на Багрова. Я делаю то же самое, только еще руки на груди складываю. Жду, что он скажет.
— Ничего. Там же взрослые все, уверен, что ей будет интересно?
— Взрослые? — брат хохочет. — Вике, насколько я помню, восемнадцать только стукнуло. А Юле двадцать один.
— Я имел в виду парней. Ты же знаешь, какие там все.
— Почти все с парами, — пожимает плечами Боря. — Ты один едешь и Димас еще, но ему тридцатка уже, и он бабник. Я заранее предупрежу, чтобы к сестре моей даже не пытался подкатить.
Глеб кивает, я тянусь к бокалу с вином и делаю глоток. Тащу со стола сыр и откусываю кусок. Правда, следующие слова брата едва не заставляют меня им подавиться:
— Получается, только ты один.
— Получается, только я, — кивает Глеб. — Тоже предупредишь?
— А надо? Ты же и так знаешь, что к ней лезть нельзя. В тебе я уверен.
— Конечно.
На лице Глеба появляется улыбка. Вполне искренняя, но так кажется только до тех пор, пока Багров не поворачивается ко мне. В его глазах такой холод, что мне впору поежиться, однако я сижу внешне спокойная, вино потягиваю. Неужели Динка права, и он действительно меня узнал, а сейчас злится, потому что предал друга? Но он ведь не знал ничего, стало быть, и не виноват?
— Так расскажешь, что за заказ? — просит Боря, забыв о предыдущей теме разговора.
— О, ничего серьезного. Подруга просто показала мне сайт, где картины на аукционах продают. Там заказ подвернулся, и я тут же подала заявку. Меня утвердили, и теперь мне на природе предстоит нарисовать картину.
— За тридцать тысяч? — ошалело переспрашивает Боря. — Нехило так.
— Да, цена немаленькая, — соглашаюсь. — Но это ведь творческий труд, да и материалы недешево обойдутся.
— Ты хорошо рисуешь? — нарушает наш диалог Глеб.
— Прекрасно, — отвечает вместо меня Боря. — Аль, покажи ему.
— Думаю, не стоит.
— Еще как стоит! Тащи свои картины!
— Не надо.
Я пытаюсь отвертеться, но Боря лишь отмахивается и встает сам. Через минуту он выходит из моей комнаты с моими картинами в руках. Я не люблю демонстраций. Я действительно очень хорошо рисую, и мне не за что стыдиться, но мне все время кажется, что я не дотягиваю. Однако, до чего именно, сама себе объяснить не могу. Просто чувствую, что наверняка смогла бы лучше.
— Смотри!
Боря вертит моими работами перед Глебом, а я, спустив ноги на пол, подгибаю пальцы. Мне неудобно перед Багровым за такую навязчивость моего таланта. Может, ему вообще не нравится живопись? Зачем заставлять человека делать комплименты? Боря ведь их ждет, и Глеб не может сказать то, что думает на самом деле.
— Очень хорошо, — высказывается Глеб. — Ты очень талантлива, — говорит уже мне.
— Спасибо. Борь, когда на место поставишь, запихни их в чехол, пожалуйста.
— Хорошо.
Брат уходит, а я считаю своим долгом оправдать перед Глебом поступок брата.
— Ты извини, что Боря так навязчиво. Я не показываю свои работы обычно и уж точно не хвастаюсь, просто ему ведь не объяснишь. Спасибо, что не расстроил его.
